Книга Князь Света - Роджер Желязны

Внутри его тела и разума возникло мучительнейшее,скручивающее его в жгут чувство, это взгляд Ямы упал на него, ударил глубжесамого его существа.

Кали тоже уставилась прямо ему в глаза, поднимая перед собойверещащий скипетр.

Казалось, что поднялся один занавес и опустился второй.

— Пока, Бич, — возникли у него в мозгу слова.

И череп взвыл.

Он почувствовал, что падает.

 

Что-то пульсировало.

У него в голове. И вообще повсюду.

От этой пульсации он и очнулся — и тут же почувствовал, чтовесь опутан болью и бинтами.

А в лодыжках и запястьях еще и цепью.

Он полусидел, привалившись спиной к переборке, в тесномотсеке. Рядом с дверью сидел и курил некто в красном.

Яма кивнул, но ничего не промолвил.

— Почему я жив? — спросил его Сэм.

— Ты жив, чтобы выполнить соглашение, заключенное многолет тому назад в Махаратхе, — сказал Яма. — Брахма, тот особенножаждет повидать тебя еще раз.

— Мда, я-то не особенно жажду повидать Брахму.

— С течением лет это стало довольно-таки очевидным.

— Как я погляжу, пески нисколько не повлияли на твоимыслительные способности.

Тот улыбнулся.

— Мерзкий ты тип, — сказал он.

— Знаю. И постоянно поддерживаю форму.

— Как я понимаю, сделка твоя лопнула?

— Увы, ты прав.

— Быть может, ты сумеешь возместить свои потери. Мы наполпути на Небеса.

— Думаешь, у меня есть шанс?

— Вполне может статься. Времена меняются. На этойнеделе Брахма может оказаться весьма милосердным божеством.

— Мой трудотерапист советовал мне специализироваться впроигранных процессах.

Яма пожал плечами.

— А что с демоном? — спросил Сэм. — С тем,что был со мной?

— Я достал его, — сказал Яма, — и преизрядно.Не знаю, прикончил или только отшвырнул. Но ты можешь об этом больше небеспокоиться. Я окропил тебя демоническим репеллентом. Если эта тварь все ещежива, не скоро оправится она от встречи со мной. Может быть, никогда. А как этотебя угораздило? Я считал, что если кто и невосприимчив к одержимости демонами,так это именно ты.

— Я считал точно так же. Ну а демонический репеллент —это что?

— Я обнаружил химическое соединение, безобидное длянас, но невыносимое для энергетических существ.

— Удобная штуковина. Была бы как нельзя кстати в дниобуздания.

— Да. Мы использовали его в Колодезе.

— Как мне показалось, это было настоящее сражение.

— Да, — сказал Яма. — А на что похоже, когдаты одержим демоном? Как себя чувствуешь, когда тебя подчинила себе чужая воля?

— Очень странно, — объяснил Сэм. — Пугаешься,но в то же время многому и учишься.

— Чему же?

— Этот мир принадлежал сначала им, — сказалСэм. — Мы его у них отняли. С какой стати должны они отказываться от того,что мы в них ненавидим? Для них-то ведь это мы — демоны.

— Ну а как себя чувствуешь в подобном положении?

— Когда тебя подчинила чужая воля? Ты и сам знаешь.

Улыбка сползла с лица Ямы, потом вернулась.

— Тебе хотелось бы, чтобы я тебя ударил, не так ли,Будда? Ты бы смог почувствовать свое превосходство. К несчастью, я садист иделать этого не буду.

Сэм засмеялся.

— Туше, смерть, — сказал он.

Некоторое время они сидели молча.

— Не угостишь ли сигареткой?

Яма протянул ему сигарету, дал закурить.

— А как теперь выглядит Опорная База?

— О, ты бы едва ли узнал ее, — промолвилЯма. — Если бы все на ней вдруг сейчас умерли, она идеальнофункционировала бы ближайшие десять тысяч лет. Цвели бы цветы, играла музыка,фонтаны переливались всеми цветами радуги. По-прежнему накрывались бы столы всадовых павильонах. Сам Град ныне бессмертен.

— Подходящее обиталище, как я понимаю, для тех, ктопровозгласил себя богами.

— Провозгласил себя? — переспросил Яма. — Тыне прав, Сэм. Божественность не сводится к имени или ярлыку. Это некоесостояние личного бытия. Просто бессмертием его не достигнешь, ведь дажепоследний батрак на полях вполне может добиться непрерывности своегосуществования. Может быть, тогда дело в пестовании Облика? Нет. Любой поднаторевшийв гипнозе может играть во всевозможные игры со своим образом. Или в обретенииАтрибута? Конечно, нет. Я могу спроектировать машины намного более мощные иточные, чем любая способность, которую может вызвать и развивать в себечеловек. Быть богом — это быть способным быть самим собой, причем до такойстепени, что страсти твои соответствуют уже силам мироздания, и видно этолюбому, кто на тебя ни посмотрит, и нет надобности называть твое имя. Одиндревний поэт сказал, что весь мир наполнен отголосками и соответствиями. Другойсочинил длинную поэму об аде, в котором каждый человек претерпевает мучения,вызываемые как раз теми силами, которые управляли его жизнью. Быть богом — этобыть способным распознать в самом себе все поистине важное и потом взять тот единственныйтон, который обеспечит ему созвучие со всем сущим. И тогда вне морали, логикиили эстетики становишься ты ветром или огнем, морем, горным кряжем, дождем,солнцем или звездами, полетом стрелы, вечерними сумерками, любовным объятием.Становишься главным, благодаря главной своей страсти. И говорят тогда взирающиена богов — даже и не зная их имен — «Это Огонь. Это Танец. Это Разрушение. ЭтоЛюбовь». Итак, возвращаясь к твоим словам, они не провозглашали себя богами.Это делают все остальные, все, кто видит их.

— Значит, вот так они и тренькают на своих фашистскихбалалайках, да?

— Ты выбрал неудачное прилагательное.

— Ты уже израсходовал все остальные.

— Похоже, что в этом вопросе нам никогда не найти общейточки.

— Если в ответ на вопрос, почему вы угнетаете мир, тыразражаешься нескончаемой поэтической белибердой, то, естественно, нет. Думаю,тут просто не может быть общих точек.

— Тогда давай найдем другую тему для разговора.