Книга Деньги в банке - Пэлем Грэнвил Вудхауз

— Как вы? — спросила она.

Джеф провел рукой по лбу. Издалека доносились слабые крики пленных зануд.

— Ошарашен.

— Не удивляюсь.

— Это была самая большая неожиданность в моей жизни.

— Когда миссис Моллой ударила вас банкой по голове?

— Когда я вдруг понял, что вы меня целуете. Вы правда меня целовали? Или это был дивный сон?

— Нет. Я вас целовала. Я думала, вы умерли.

Джеф помолчал. Они приближались к сути дела. С этого мига ему надо было очень внимательно следить за ее ответами.

— Да? Думали, я умер? Что изменилось теперь, когда вы видите, что я жив?

— Ничего.

— Вы не жалеете, что я уцелел?

— Ничуть.

Лоб Джефа все еще не вполне разгладился.

— Не понимаю.

— Что вас смущает?

— Ну, — сказал Джеф и снова умолк. Наконец он понял, в чем затруднение.

— До последнего времени вы вели себя так, будто я вам не совсем нравлюсь.

— Так и было.

— А теперь…

— Меня словно подменили, да?

— Неужели я вам нравлюсь?

— Очень.

— Вы одумались?

— Одумалась.

И снова Джеф замолчал. От ее ответа на следующий вопрос зависело все.

— Вы часом меня не… любите?

— Люблю.

— О, Господи!

— Сама удивляюсь. Это нахлынуло на меня, когда миссис Моллой ударила вас банкой.

Глаза у Джефа зажглись. В голове по-прежнему стоял звон, но и душа звенела от радости.

— Да здравствует миссис Моллой! — вскричал он. — Я не всегда одобрял ее привычку бить людей тяжелыми предметами по голове, но сейчас я кричу: «Да здравствует милая маленькая особа!»

Окончательно разрешив сомнения, он привлек Энн к себе. Наступило долгое молчание, нарушаемое лишь глухим ропотом зануд.

— Что это за шум? — спросила Энн, поднимая голову.

— Не знаю, — отвечал Джеф, снова привлекая ее к себе. — Какая разница?

— Никакой. Просто любопытно.

Джеф быстро поцеловал ее одиннадцать раз подряд.

— Учтите, — сказал он, — я все равно в это не верю.

— Пора бы уже.

— Нет. Я и на секунду не обманулся. Я точно знаю, что скоро снова проснусь в Ледниковом периоде и услышу от тебя «Да?». Ты даже не представляешь, что это такое.

Энн вскрикнула.

— Бедный мой ангел! Я была очень гадкая?

— Я еще до конца не оттаял.

— Прости. Я не знала своей силы. И все-таки ты это заслужил.

— Если ты будем обращать меня в лед всякий раз, как я этого заслужу, то меня ждет мрачная жизнь.

— Больше не буду. Чтобы ты ни сделал, я скажу себе: «Это всего лишь старый болван Джеф. Он ничего не может с собой поделать, но у него есть свои хорошие стороны, и я его люблю».

— Не знаю, сознаешь ли ты, что легко могла меня потерять.

— Ты бы развернулся и полюбил другую?

— Конечно, нет. Как я мог полюбить другую после того, как увидел тебя? Я хочу сказать, что еще немного твоего холода, и я стал бы как тот малый в «Эксцельсиор». Впрочем, куда тебе. Ты не слыхала про «Эксцельсиор».

— Слыхала.

— Удивительная вещь, это твое домашнее образование. Прямо как память твоего дяди — иногда сработает.

— На этот раз сработала, — горько сказала Энн.

— Да. Кстати, что с ним случилось?

— Не знаю. Он ушел. Но почему бы ты стал как тот малый в «Эксцельсиор»? Ты бы начал бродить со знаменем?

— Я бы пропал в пурге. На следующее утро сенбернары нашли бы меня под снегом. Я бы лежал, безжизненный и прекрасный.

— Ну уж прекрасный!

— Ты так считаешь?

— Определенно. И слава Богу.

— Что ж, может быть, ты права. Хотя ты видишь меня не в лучшем виде. Мужчина, которого прихлопнули, как муху, теряет часть привлекательности. И все же я тебя понял. Простое, честное лицо и ничего боле.

— Правильно.

— Бедные девушки. Мечтают о Прекрасном принце, а получают кого-то вроде меня.

— Я не жалею.

— Ничуть?

— Ничуть.

— Энн, мой ангел, — сказал Джеф с чувством. — Если бы ты знала, какой ты ангел, ты бы не поверила.

Объятие, последовавшее за этими словами, одобрил бы сам лорд Аффенхем. Наконец Энн высвободилась из рук Джефа. Вид у нее был немного задумчивый. Она вздохнула.

— Знаешь, — сказала она, — жизнь сурова.

Джеф не мог с этим согласиться.

— Ничуть. Не желаю ничего слышать против жизни. Она прекрасна. О чем ты?

— Моллои уехали с нашими бриллиантами.

— Ну и что?

— Ты не расстроен?

Джеф взглянул озадаченно.

— Не понимаю. Ты сказала, что любишь меня?

— Да, припоминаю что-то такое.

— И выйдешь за меня замуж?

— Да.

— И ты думаешь, что я буду убиваться из-за каких-то бриллиантов?

— Я просто сказала, что жаль. Разве ты не предпочел бы жену с приданым?

— Ты знаешь, что такое приданое?

— Конечно.

— Удивительно. Домашние уроки истории, классической литературы…

— Так предпочел бы?

— Жену с приданым? Конечно, нет. Что деньги? Не будь у нее ни гроша, честная, милая английская девушка достойна составить пару знатнейшему из людей страны.

— Счет в банке не помешает английской девушке быть такой же честной и милой. При всей любви к дяде Джорджу я бы с радостью огрела его банкой по голове.

— Милости прошу. Вот и он. Уверен, у него отыщется еще банка.

Лорд Аффенхем всегда ступал тяжело, и глаза у него нередко были стеклянные, но сейчас Джефу показалось, что походка его еще тяжелее обычного, а глаза — еще стекляннее. В целом (если не считать того, что лицо его было покрыто угольной пылью, не вполне уместной на траурной церемонии), он выглядел так, словно только что похоронил лучшего друга.

Энн, как любая женщина, заметила прежде всего телесный изъян.

— Милый, что ты сделал со своим лицом? — вскричала она.

Взгляд лорда Аффенхема из стеклянного стал горящим. Было ясно, что его гнетут какие-то тягостные воспоминания.

— Это не я, а подлая тварь Трампер. Он кидался в меня углем.