Книга Голубой пакет - Георгий Брянцев

Чернопятов опросил:

— Слышал?

— Что слышал? — в свою очередь спросил Генрих.

— По радио передавали…

— А… насчет побега?… — Генрих достал сигарету и закурил. — Я кое-что разузнал. Готовцеву действительно усадили в суматохе бомбежки не в «пятерку», а в «шестерку». Но на «шестерку» тоже был налет. Готовцева и трое мужчин как в воду канули. Ищут бежавших с обеих машин.

Лицо Чернопятова вытянулось.

— Что все это значит?

Генрих, глядя в небо, проговорил:

— Видно, в городе, кроме нас, нашлись еще порядочные ребята…

После долгой паузы Чернопятов продолжал:

— Если бы нам удалось напасть на след Готовцевой! Она нужна нам позарез. Документы в голубом пакете все еще лежат…

— Подумаю об этом, — заверил Генрих. — Есть один шанс, ненадежный, правда, но ничего не поделаешь.

— Что? Говори!… — обрадовался Чернопятов.

— Пока не скажу. Не сердись, Григорий! Вот когда проверю, тогда…

— Но ты же пойми, что дорога каждая минута! — убеждал его Чернопятов.

— Понимаю, — ответил Генрих. — Но выкладывать тебе сплетни не стану. Я слышал кое-что, совсем немножко, а вот повидаю сменщика — проверю. Иди, Григорий! — он встал. — Мне пора…

— А когда ты сменишься?

— В восемь.

Чернопятов знал, что Генрих упрям и уж если не хочет чего-нибудь сказать, то не скажет.

— Желаю удачи! — Чернопятов направился к выходу.

— Не унывай! — бросил ему вдогонку Генрих. — Думаю, что мы отыщем эту хорошую девушку!

55

Солнце припекало основательно. Чернопятов чувствовал, что рубаха его взмокла, а по лицу змеились ручейки пота. Возле бани он огляделся и, не заметив ничего подозрительного, стал шарить в кармане, отыскивая ключ. На дверях котельной по-прежнему висело объявление, извещавшее о побеге «опасных преступников». Крайней в ряду была фотография Готовцевой. Все так же грустно смотрели ее большие глаза.

«Вот где загадочная история, — подумал Чернопятов. — Исчез человек! Ищи теперь! А где искать? Если Генрих ничего не сообразит, придется своими силами, через старших групп что-нибудь предпринять».

Чернопятов стал отворять дверь, и в эту минуту сзади послышался голос:

— Я хочу вам предложить фитили для керосинок. Тридцать фитилей.

Точно молния прожгла мозг Чернопятова. Пароль! Это же пароль! Он резко повернулся.

Перед ним стояла молодая женщина в обычной деревенской одежде, с сильно набеленным лицом, подведенными бровями, с простым ситцевым платком на голове. Белая кофта свободно лежала на ее плечах, а пестрая широкая юбка спускалась чуть ли не до щиколоток.

Сердце у Чернопятова обмерло. Глаза! Он чуть было не вскрикнул, но сдержал себя и ответил обусловленной фразой:

— Если новые, то беру в неограниченном количестве.

— Новые, — проговорила девушка каким-то упавшим голосом и добавила: — Григорий Афанасьевич, да?

— Да, родная!… Ты видишь? — он показал глазами на объявление.

Туманова кивнула.

— Спускайся вниз, а я посмотрю…

Она сошла по ступенькам и скрылась в котельной.

Чернопятов сначала с силой выдрал крючок, которым крепилась дверь, а затем начал его заново прилаживать. Мысли заметались беспокойным роем. Нет, чего-либо подобного с ним еще не приключалось. Что творится только?! Сама пришла! Откуда? Как? Его распирала радость, лицо светилось, он улыбался и одновременно хмурил брови: «Не подвох ли это, не провокация ли?»

Прилаживая крючок, он внимательно, наметанным глазом посматривал направо и налево, тревожась, не привела ли она за собой слежки. И тут требовалась выдержка. Железная выдержка. Он всей душой рвался в котельную, чтобы поскорее увидеть и расспросить пришедшую, но силой воли заставлял себя возиться с крючком: «Надо проверить, тщательно проверить!…»

Чернопятов провозился минут двадцать и, не обнаружив на улице ничего подозрительного, спустился вниз.

Он быстро подошел к Тумановой, большой, сильный, взволнованный, неожиданно взял ее голову в свои большие руки и поцеловал.

— Ой! — только и произнесла Юля и опустилась на ящик.

— Как тебя звать-то, дочка?

— Юлия.

Чернопятов провел рукой по лбу, как бы не веря происшедшему. Затем взял с верстака большой медный таз с пробитым дном, облупленную эмалированную кастрюлю и сунул девушке.

— На всякий случай. Ты — заказчица. Из деревни Лужки. Запомни: Лужки. До нее десять километров на восток. Поняла?

— Да, — улыбнулась она.

— В деревне около ста дворов. Староста — Бутенко. Немцев в деревне нет… Там всего один полицай… Я для вида буду работать… А теперь, — он вставил в тиски и зажал железный брус, затем взял в руки ножовочную пилу. — А теперь я и не знаю, с чего начать. Говори сама… Скорей говори!

— Ваш Готовцев — предатель! — сказала Туманова.

— Знаем… Хоть поздно, но узнали. Готовцева уже нет. Избавились мы от него.

— Вот как! А что случилось с радистом? Почему оборвалась связь?

— Костя наш погиб…

Юля опустила голову.

— Как погиб?

— Его станцию запеленговали… Но об этом потом! Ты говори о себе!

Она рассказала, как армейский радиоцентр принял неоконченную депешу Чернопятова, как было решено послать с рацией ее, как она приземлилась в лесу, пошла к Готовцеву, была схвачена гестапо.

Чернопятов слушал, поглядывал на нее, прикидывал. Он все еще не мог свыкнуться с мыслью, что посланник фронта вырвался из гестапо, настолько все было невероятно.

— Все? — спросил он.

— Да, все.

— Значит, порядок! Готовцев ничего не утаил. Все совпадает… Помнишь старичка подводчика, что вывозил вас за город?

— Ну как же!

— Это — наш старик. Он про тебя рассказал, думал, что ты настоящая сестра Готовцева… Ну, а где ты скрылась, у кого?

Туманова покачала головой.

— Ни у кого…

— Погоди, — нахмурился Чернопятов, — ничего не понимаю! Откуда ты пришла?

— Из леса.

— Из леса? — протянул Чернопятов. — А ты знаешь, что тебя ищут?

— Еще бы не знать! На два объявления наткнулась. Смотрю на свое фото, а холодок по спине бегает. И ноги, как ватные. А при входе в город, у моста, проверили документы. Пережила бог знает что.

— Какие документы? — недоуменно спросил Чернопятов. — А ну покажи!

Туманова подала завернутые в носовой платок и изрядно потертые бумажки: удостоверение и пропуск на имя Решетниковой Дарьи Семеновны.