Книга Эмблема с секретом - Данил Корецкий

И вот члены комиссии уже на месте. Оказалось, что это не сам кабинет, а примыкающий к нему актовый зал, похожий на тот, в котором проходят торжественные собрания на Лубянке. Ничего удивительного – все актовые залы в России похожи, как братья-близнецы.

На первых двух рядах уже сидели какие-то важные товарищи, о высоком социальном статусе которых свидетельствовали только их спины, потому что голову никто не повернул.

На входе парни в черных костюмах быстро вклинились в группу вошедших, отдавая каждому короткую команду ровными механическими голосами.

– Третье справа в четвертом ряду, – услышал Евсеев рядом с собой.

Спустя мгновение дошло, что речь идет о кресле. Комитетская выучка помогла. Он сел на указанное место. Тут же рядом с тяжелым вздохом опустилось – нет, рухнуло – чье-то грузное тело. Евсеев повертел головой. Гуляева рядом не было, он остался где-то сзади.

Когда вошедшие расселись, дверь справа открылась, и в зал вошел сам глава Российского государства, неожиданно показавшийся Евсееву довольно симпатичным, гораздо симпатичнее, чем по телевизору. И еще моложе. Навстречу ему бросился грузный человек с покрасневшим от волнения лицом, который, уменьшившись в росте, склонился к Президентскому уху и принялся беззвучно шевелить губами.

Все встали. Президент отстранил краснолицего, поднялся на невысокий подиум, прошел к столу, коротко кивнул собравшимся и сел в кресло. Все сели.

– Начинаем работу, – буднично сказал Президент.

Человек с красным лицом уже стоял перед подиумом за легкой трибуной, развернувшись вполоборота к Президенту. Он что-то говорил. Голос его был похож на гул трансформатора. Евсеев видел рыхлый профиль на фоне окна и пытался вникнуть в смысл слов. Но слова расплывались. Профессиональное ухо не воспринимало их, с ходу отсеивало в мусор.

Проведена большая работа…

Выявлены некоторые недостатки…

Наша первоочередная задача…

Евсеев вдруг узнал этого человека. Это был Министр обороны Севрюгин. Он старательно напряг все свое внимание, но к этому времени Севрюгин закончил и сел на место в первом ряду.

Слово получил следующий докладчик, отрекомендовавшийся Главным экспертом комиссии. Он был худ, с всклокоченной головой и с приспущенным галстуком.

– Результаты несколько обескураживающие, – с ходу заявил Главный эксперт без всякого вступления. Судя по внешнему виду, к военному ведомству он никакого отношения не имел. Евсеев его не знал.

– Комиссия проделала огромный объем работы. Выезжавшие на места группы собрали большой эмпирический материал, и мы его тщательно исследовали, обобщили отчеты групп… Окончательный доклад составил полторы тысячи страниц, и я могу его зачитать…

Эксперт поднял толстенную папку, чтоб все видели.

– Избавьте от частностей, Юрий Яковлевич, – прервал его негромкий голос Президента. – Прошу изложить суть.

– Спасибо, – Юрий Яковлевич кивнул в сторону стола и встопорщил седые брови.

– Итак, никаких видимых причин отказа наша группа не обнаружила. Это касается всех трех образцов, потерпевших крушение.

Он обвел глазами аудиторию.

– Конечно, можно допустить, что узлы, явившиеся причиной внутреннего конфликта, не обнаружены. Лично я в такое допущение не верю. Мы располагаем достаточным количеством фрагментов, чтобы распознать конструктивный либо технологический брак… Таковы факты. Все остальное, как говорится, от лукавого. Я закончил.

Евсееву его речь почему-то понравилась. Очень коротко и предельно ясно. Хотя, если задуматься, в результате все запутывается еще больше. В первых рядах поднялся сдержанный ропот.

– А что выявила проверка в ракетных частях? – сказал кто-то с места.

– Ноль! И еще раз ноль! – ответил Юрий Яковлевич, задрав брови на самый лоб. – Техническое состояние изделий в пределах нормы. Признаков саботажа не обнаружено. Выявлен целый ряд нарушений, но они не имеют причинной связи с катастрофами. Даже на Энгельсской авиабазе, где, согласно некоторым сведениям, царит дух Дикого Запада и моральное разложение, даже там техпроверка показала 9,8 балла из десяти возможных. В наших условиях финансирования это очень высокий…

– Я все понял, – прервал его Президент. – Значит, дела обстоят лучше некуда!

Наступила звенящая тишина. Евсеев услышал тяжелое, с присвистом дыхание соседа.

– Ракеты у нас в идеальном состоянии. Причины отказа не выявлены. И тем не менее отказы почему-то случаются. И ракеты падают.

Президент медленно, с усилием пригладил волосы ладонью ото лба к затылку.

– Мне кажется, я все это давным-давно уже слышал, Юрий Яковлевич. Здесь содержится явное несоответствие. Логическая нестыковка.

– Я не специализируюсь на риторике, – тихо сказал Главный эксперт. – Я имею дело с техникой и фактами. А факты таковы, как я их доложил.

– Тогда, может, кто-то подскажет нам, как эту нестыковку разрешить? – Президент, казалось, не услышал его.

Все молчали. Долго. Минуту, две, пять. Нет, конечно, не пять… Евсееву просто показалось. Ведь ответ казался таким очевидным – с точки зрения риторики, с точки зрения техники, с любой точки! Но пауза повисла. Запредельная, мучительная. Словно участники совещания соревновались между собой, кто дольше высидит не дыша.

– Я считаю, надо сделать выборку и провести контрольные пуски! – услышал Евсеев свой собственный голос. Голос был слегка охрипший, но все-таки его.

По залу прошел легкий шорох. Первые ряды обернулись. Он увидел множество узнаваемых, или, как стало модно говорить, медийных, лиц: вот глава президентской администрации, вот секретарь Совбеза, вот заместитель Министра обороны, вот Директор ФСБ, вот заместитель председателя Правительства, вот еще какой-то Министр, командующий РВСН, а это депутат, глава Комитета по обороне…

– Как вы сказали?

Президент нашел его глазами, знаком поднял с места. Евсеев одернул китель, выпрямился.

– Надо отобрать несколько ракет разных классов, на разных полигонах, – сказал он уже тверже. – Выбрать произвольно, чтобы исключить совпадения. И протестировать все стадии полета. Оборудовать датчиками внешних и внутренних воздействий. Типа самолетных «черных ящиков». И посмотреть, что они нам покажут.

Майор Евсеев вспотел. «Мама родная, – подумал он. – Зачем я вылез? Сказали же – вопросов не задавать! Хотя это и не вопрос, а ответ…»

Но отступать было поздно.

– Нестыковка в том, что ракеты исправны, пока они находятся на земле, – сказал Евсеев, прокашлявшись. – Проблемы начинаются, когда они поднимаются в воздух. Я считаю, надо продолжать проверку в рабочем режиме. До тех пор, пока не найдем причину. А то просто мистика какая-то получается…

Серые глаза Президента сверлили его где-то в области солнечного сплетения. Там образовалась сосущая пустота. Захотелось даже чем-то прикрыть грудь, но Евсеев продолжал стоять, вытянув руки по швам. Он понял, что не должен был высовываться. Его никто не тянул за язык.