Книга Не оглядывайся! - Карин Фоссум

— Читай уже, дедушка!

Видимо, я действительно становлюсь старым, грустно подумал Сейер. Старым и трусливым.

— «Была темная штормовая ночь», — снова начал он, и в этот самый момент Ингрид снова вошла, с тремя бутылками пива и одной колой. Он остановился и посмотрел на нее. Матеус тоже.

— Что вы на меня смотрите? Что это с вами?

— Ничего, — кротко сказали они хором и снова склонились над книгой. Она поставила бутылки на стол, открыла их и поискала глазами ботинки. Подняла их, постучала три раза. Ничего не произошло. Крепко сидит, подумали оба радостно. А потом произошло много всего одновременно. Зять Эрик внезапно появился в дверях, Матеус спрыгнул с коленей и бросился к нему. Кольберг выполз из-под стола и забил хвостом, так что бутылки опрокинулись, а Ингрид сунула ноги в ботинки.

* * *

Сёльви стояла в своей комнате и доставала вещи из коробки. На мгновение она выпрямилась и выглянула в окно. Фритцнер из дома напротив стоял у своего окна и глядел на нее. В руках у него был стакан. Он поднял его и кивнул, как будто пил за ее здоровье.

Сёльви молниеносно повернулась к нему спиной. Конечно, она ничего не имела против того, чтобы за ней наблюдал мужчина. Но Фритцнер был лысый. Представить себе, как она живет с лысым человеком, было настолько же немыслимо, как представить себе жизнь с толстяком. Такого в ее мечтах не было. Она не думала о том, что Эдди был и лысым, и толстым. Другие мужчины могли быть лысыми сколько угодно, но только не те, с которыми она будет гулять. Она презрительно фыркнула и снова взглянула наверх. Он уже исчез. Наверняка сел опять в свою лодку, сумасшедший.

Она услышала дверной звонок и просеменила к двери, в голубом спортивном костюме с серебряным ремнем вокруг талии и балетках на ногах.

— Ох! — воскликнула она радостно, — это вы! Я убираюсь в комнате Анни. Вы можете войти, мама и папа совсем скоро вернутся.

Сейер прошел вслед за ней в гостиную и поднялся в комнату рядом с комнатой Анни. Она была намного больше и вся выдержана в пастельных тонах. На ночном столике стояла фотография сестры.

— Я кое-что унаследовала, — улыбнулась Сёльви, словно извиняясь. — Немного мелочей, одежду и тому подобное. А если я уговорю папу, мне разрешат пробить стену к Анни, и тогда комната у меня будет еще больше.

Он кивнул.

— Будет действительно здорово, — пробормотал он. Он пришел в ужас от ее слов и почти сразу же ему стало стыдно. Он не имеет права никого осуждать. Людям свойственно прилагать усилия к тому, чтобы продолжать жить, и они вправе делать это, как умеют. Никто никому не указ. Нечего советовать другим, как они должны горевать. Он сделал себе выговор и огляделся. Ему никогда еще не приходилось видеть комнаты с таким количеством украшений, фигурок, мелочей и всяких безделушек.

— А еще у меня будет собственный телевизор, — улыбнулась Сёльви. — С отдельной антенной я смогу поймать «ТВ-Норге».

Она наклонялась над коробкой, лежавшей на полу, и все время доставала оттуда новые вещи.

— Здесь в основном книги, — пояснила она, — у Анни не было косметики, украшений — ничего такого. И еще масса дисков и музыкальных кассет.

— Ты любишь читать?

— Вообще-то нет. Но здорово, когда книжные полки заполнены.

Он понимающе кивнул.

— Что-то произошло? — осторожно спросила она.

— Да, пожалуй. Но мы пока не понимаем, что это значит.

Она кивнула и достала из коробки еще одну вещь — нечто запакованное в газетную бумагу.

— Так ты знаешь Магне Йонаса, Сёльви?

— Да, — быстро ответила она. Ему показалось, что девушка покраснела, но, возможно, он ошибался — у нее и так было розоватое лицо. — Сейчас он живет в Осло. Работает в «Gym & Greier».

— Ты не знаешь, было ли у них что-то с Анни?

— У них с Анни? — Девушка посмотрела на него непонимающе.

— Не засматривались ли они друг на друга, или, может быть, Магне был влюблен, или, может, пытался как-то к ней подобраться? До тебя?

— Анни только смеялась над ним, — заявила Сёльви; в ее тоне звучало осуждение. — Как будто Хальвор намного лучше. Магне хотя бы выглядит по-мужски. Я имею в виду, у него есть мышцы и все такое.

Она раздирала газетную бумагу, избегая его взгляда.

— Могла она обидеть его? — осторожно спросил Сейер, пока из бумаги появлялось что-то блестящее.

— Я бы в это поверила. Анни не могла перестать говорить «нет». Она иногда становилась очень язвительной, а у самой всего и было-то — одни мышцы. Все так много говорят о том, какая добрая и замечательная она была, и я тоже не хочу говорить о своей сводной сестре ничего плохого. Но она часто бывала очень ехидной, просто никто об этом не говорит. Потому что она мертва. Я не понимаю, как Хальвор выдерживал. Анни всегда все решала сама.

— Да?

— Но со мной она была добра. Всегда.

На мгновение лицо Сёльви приобрело испуганное выражение — казалось, опомнилась: вспомнила о сестре и обо всем, что с нею случилось.

— Давно вы встречаетесь с Магне? — вежливо поинтересовался он.

— Всего несколько недель. Ходим в кино и все такое. — Она ответила очень быстро.

— Он младше тебя?

— На четыре года, — неохотно призналась она. — Но он очень мужественно выглядит для своего возраста.

— Именно.

Она подняла фигурку и посмотрела на нее против света, сощурив глаза. Бронзовая птица на шесте. Маленькая толстая фигурка в перьях, с головой набок.

— Она, наверное, сломана, — неуверенно предположила Сёльви.

Сейер удивленно глядел на птицу. Вдруг неожиданная мысль пронзила его, как стрела в висок. Птица напоминала фигурки, которые обычно ставят на могилы маленьких детей.

— Я могу слепить из теста такую же, — задумчиво сказала она. — Попрошу папу помочь мне. Она очень красивая.

Он не нашелся с ответом. Образ новой Анни, гораздо более объемный, чем его рисовали Хальвор и родители, медленно обретал очертания.

— Как ты думаешь, что это такое? — пробормотал он.

Она пожала плечами.

— Не имею представления. Просто красивая фигурка, которая разбилась.

— Ты никогда ее раньше не видела?

— Нет. Мне не разрешалось входить в комнату Анни, когда ее не было дома.

Она положила птицу на письменный стол. Там фигурка и осталась лежать, слегка покачиваясь. Сёльви же снова склонилась над коробкой.

— Ты давно не видела своего отца? — как бы между прочим спросил он, продолжая глядеть на птицу, которая качалась все медленнее. Его мозг работал на высоких оборотах.

— Моего отца? — Она выпрямилась и посмотрела на Сейера, сбитая с толку. — Вы имеете в виду — моего биологического отца?