Книга Авианосцы адмирала Колчака - Анатолий Матвиенко

Германцы полностью оккупировали Англию, оставив независимость Уэльсу и Шотландии, где самообразовались демократические государства. При этом Вильгельм отказался освободить французский порт Кале, пытаясь навязать договор аренды на пятьдесят лет. Пуанкаре его не подписал, но и военный конфликт с Германией не мог позволить для Франции, основательно истрепанной войной.

Бурные события произошли в колониях. Получили независимость ранее полностью подчиненные Британии государства, и в первую очередь Индия. Окончательно оформили суверенитет доминионы. Большую часть африканских колоний захапала Германия — для того немцы и сражались, некоторая часть земель отошла Франции в качестве вознаграждения за разрыв с англичанами и урон от войны. Малость поживилась Италия, участвовавшая в войне символически.

Общеевропейский экономический кризис, возникший до крушения Британии, углубился. Согласно расчетам экономистов, выход мировой экономики на предвоенный уровень ожидался не ранее чем лет через семь.

На фоне общей нерадостной картины правительство нового российского Императора притормозило постройку крупных надводных кораблей, сориентировавшись больше на сравнительно недорогие составляющие флота — подводные лодки, эскадренные миноносцы, минзаги и носители катеров.

Замер на полпути к спуску на воду большой авианосный крейсер с длиной палубы четыреста сорок футов. Или сто тридцать два метра. С победой над британцами и войной с американцами Александр Михайлович счел непатриотичным оставлять фунты, галлоны, дюймы и отдельным указом ввел метрическую систему, принятую у союзников — Германской империи и Французской республики. Лишь моряки отстояли мили, кабельтовы и узлы. Но, как ни меряй, авианосец не родился в срок. А именно он был рассчитан на двух- и трехмоторные многоцелевые машины, которые наперебой предлагались Сикорским и Григоровичем.

Спустя три месяца после ноты Вудро Вильсона Военный и Морской министр Империи Алексей Алексеевич Брусилов составил доклад на высочайшее имя. Он счел, что боевые действия США против России начнутся не позднее конца июня — начала июля на Дальнем Востоке.

— Решительно отказываюсь понимать. Ну хорошо, миллион резервистов. Их через Тихий океан к нам доставить — несметный флот нужен. Пусть и в несколько рейсов. У нас армия мирного времени полтора мильона, до семи доходило, пока с кайзером не замирились. И береговая оборона тоже имеется.

— Японцы зашевелились, Ваше Императорское Величество. А против них у нас лишь один союзник на Востоке, верный, но слабый. Войск много не призовем — не те времена.

— Вот как! Это более похоже на правду. Накопить сил в Японии, потом высадиться у нас.

— Так точно. Тем более у США там своя колония есть — Филиппины.

— Далеко. Японцы владеют Циндао, отобранным у Германии. Кстати, наш союзничек просто обязан взять реванш. Отчего не помочь ему? Мирного договора между Германией и Японией не заключено.

— Конечно, Ваше Императорское Величество. Однако лучше рассчитывать на собственные силы. Тем более пропускная способность наших дорог — Транссиба и КВЖД — не очень большая. Можно усилить Тихоокеанскую эскадру за счет Южного флота, из Балтики точно не успеют дойти.

— А также ускорить строительство подлодок, малых кораблей береговой обороны. Морскую авиацию не забудьте.

— Так свернута у нас программа по трех- и двухмоторным бомбардировщикам да торпедоносцам. Средств в казне нет.

— Надо — изыщем. Прошу вас немедленно мне план на стол, что надобно для войны с Японией и США. Я Милюкова в Германию отправлю — пусть убеждает Вильгельма быстрее вернуть Шаньдун.

Из императорского кабинета Военный министр вышел с твердым убеждением, что за два неполных месяца царствования Александр IV до сих пор до конца не усвоил, что править страной как предшественники-самодержцы более невозможно. Временный бюджет утвержден, нет в нем запаса средств на мобилизацию и казенные закупки нового оружия. Ныне подобные решения нужно утверждать с правительством, из которого Брилинг и Керенский побегут согласовывать столь резкий поворот в делах со своими партиями — эсерами да социал-демократами. С меньшевиками проще, они принялись лоббировать крупных заводчиков, которым военные заказы выгодны. А социалисты-революционеры требуют вложений в земельную реформу, они убеждены, что рязанскому крестьянину плевать, кто и за что воюет на Дальнем Востоке.

Есть еще бывшие умеренные, октябристы, кадеты и прочие лояльные буржуазные партии. Понимая, что при равных избирательных правах осенью голоса получат депутаты от крупных левых партий, Император дал им на откуп второстепенные министерские портфели.

Хуже другое. Местечковые органы самоуправления, так называемые Советы, не захотели распускаться до выборов. В Петербурге и в большинстве крупных городов там верховодят социал-демократы, уживающиеся с эсерами, в городах помельче и на селе — эсеры в большинстве. Внутри самих партий трения, левые в Советах считают членов правительства зажравшимися и предавшими идеалы.

Как лишаи на больном теле, от невероятной свободы слова и собраний появились националистические организации на окраинах с требованиями разного-всякого, но главное — суверенитета сих окраин с отделением от Империи.

И это не самое худшее. Перечисленные проблемы Государь и правительство просто отложили — соберутся по осени народные избранники, пусть они их и решают. Обезглавленное после крушения поезда в Великом княжестве, снова ожило и зашевелилось радикальное крыло РСДРП, о котором успели подзабыть, — большевики.

Правительство и Император постановили ликвидировать Министерство внутренних дел в прежнем виде, особенно охранное отделение и жандармерию. Во-первых, в той ипостаси они безмерно раздражали народ и его революционных пророков. Во-вторых, Протопопов и Татищев прохлопали приближение массовых беспорядков, ничего заблаговременно не сделав для их предупреждения. Вместо них образовалось Министерство полиции, ориентированное на борьбу с преступным миром. Функции жандармерии Александр IV передал военной контрразведке, полагая, что до думских выборов лучше не бороться с политиканами и горлопанами. Пусть себя проявят.

Несмотря на рекомендацию не усердствовать, контрразведчики предпочли не сидеть сложа руки.

— Разрешите, ваше превосходительство?

— Входите, штабс-капитан. По лицу вижу, новости важные и неприятные.

Генерал-майор князь Василий Георгиевич Туркестанов, пригласивший присесть подле своего стола офицера контрразведки Дмитрия Владимировича Лаврова, занимал сравнительно скромный кабинет в огромном корпусе Военного министерства. В духе Февральской революции, обогатившей русскую словесность великим множеством новых слов и сокращений, должность генерала называлась благозвучно и лаконично — НачКРО ГУ ГШ РИА.[12]Отделение контрразведки в Санкт-Петербурге, которое он возглавлял до февральского переворота, с передачей ему несвойственных функций политического сыска превратилось в Контрразведывательный отдел Главного управления Генштаба, а князь вырос до генерал-майора. И это на фоне повального сокращения чиновничьего аппарата Военного и Морского министерств когда генералы, адмиралы, полковники и каперанги отправлялись на пенсию даже не батальонами — полками, соревнуясь в численности разве что с действительными тайными советниками, увольняемыми со статской службы. Понятно, что с водой из купели выплеснут не только ребенок, но целая стая младенцев. Брусилов слишком хорошо понимал, что некоторые осрамившие себя верной службой прежнему Императору офицеры должны быть безотлагательно изгнаны для ублажения народных чаяний. Несмотря на жандармское прошлое, Туркестанов особыми зверствами прославлен не был и на пенсион не отправился.