Книга Ярлыки - Гарольд Карлтон

— Я бы выпила бокал шампанского, — сказала Донна.

Говард заказал бутылку и, сидя за столом, оценивающе разглядывал девушку. У нее было одно несомненное преимущество перед Корал — он это осознал — она была на пятнадцать лет моложе и свежей, и она была прекрасной. Классический кремовый полотняный костюм, сдержанная элегантность являли благородный контраст с типичной для Корал сумасшедшей манерой одеваться. Он приветливо улыбнулся ей, и она ответила ему открытой улыбкой.

Принесли шампанское, и они стали говорить о модах. Он рассказал о «Лейблз» и о своих планах.

Донна слушала с вежливым интересом, сохраняя ледяное спокойствие. Он упомянул о жалованье, и она лишь слегка подняла бровь. Очевидно, деньги не были ее целью. После третьего бокала шампанского она наклонилась к нему.

— Понимаете, мистер Остин…

— Говард…

— Говард. Расскажи вы мне об этом несколько месяцев назад, я проявила бы большой интерес. Но, если быть честной, я не хотела бы сейчас уходить из «Дивайн». Мне польстило, что вы сделали мне такое предложение, и я ценю это. Но сейчас в «Дивайн» происходят разные события — я не буду вдаваться в подробности, и поэтому чрезвычайно важно в настоящий момент оставаться там.

Он нахмурился:

— Я не совсем вас понимаю. Вы ладите с Корал? Она пожала плечами.

— Так же, как все.

— С ней трудно?

— Я не из тех, кто выносит сор из избы, Говард, — ответила Донна, улыбаясь. — Таково уж мое строгое нантакетское воспитание. Поэтому позволю себе просто сказать, что Корал знает, как использовать власть…

— Вы рассчитываете занять ее место?

— Я бы не осмелилась делать такие предположения…

— О'кей, я уступаю. Я чую какую-то сенсацию, но, полагаю, вы не собираетесь меня посвящать в нее. Вы не позвоните мне, если будут какие-то новости? Я намерен поддерживать все контакты, какие только могу завязать.

Она осталась сидеть, улыбаясь ему.

— Я не могу принять эту работу, — живо сказала Донна, — но это не значит, что я не заинтересована в вас.

Говард от удивления широко раскрыл глаза.

— Ваше строгое нантакетское воспитание говорит в вас? Она встретила его взгляд спокойными открытыми глазами.

— Вы заинтересовали меня. Ведь это отель, да? Так почему бы вам не снять номер?

— Вы шутите?

— Разве мы живет не в шестидесятые годы? — с вызовом спросила она.

Ему не требовалось вторичное приглашение — она была роскошной. Ее предложение было неожиданным, но он тоже желал ее. Он извинился и отправился в регистратуру, снял апартамент и послал Донне записку с указанием номера, посыльный отнес ее на серебряном подносе. Войдя в номер, она сразу кинулась в его объятия. Слившись в поцелуе, они упали на кровать. Донна освободилась от лишней одежды, расстегнула молнию на его брюках, и он вошел в нее, когда она села на него сверху, подняв юбку.

— О Господи! — восклицала она, двигаясь на нем вверх и вниз. Он постарался поменяться с ней местами, помогая ей избавиться от остальной одежды, которую она сбрасывала на пол. Скоро она осталась совершенно голой и, не позволяя ему выйти из нее, сорвала с него одежду, раздирая в нетерпении рубашку, обрывая пуговицы.

Когда их обнаженные тела слились, были отброшены последние остатки каких-либо ограничений. Он погрузил свое лицо между ее ног и лизал ее там, пока она не взмолилась, чтобы он остановился. У нее были великолепные, полукруглой формы груди, и он покусывал каждую из них до тех пор, пока соски не поднялись и не отвердели. Когда он снова припал к ней, Донна ласкала все его тело мягкими, нежными руками и шептала на ухо самые непристойные, бесстыдные слова. А потом он сильно и грубо взял ее, и они оба кричали от наслаждения и кончили одновременно. Когда оргазм затих, они долго лежали рядом на развороченной постели.

— Это был самый сумасшедший секс, какой я только помню в своей жизни, — сказал Говард, все еще тяжело дыша. Он взял ее за руку и сильно сжал. — Я хотел бы, чтобы это повторялось по крайней мере раз в неделю всю оставшуюся жизнь!

Он повернулся к ней, она улыбнулась и сказала:

— Насчет раза в неделю не знаю. Но в любой момент, когда я смогу ускользнуть.

Предостерегающая нотка в ее холодном голосе сразу оборвала его надежды.

— Ускользнуть от чего? — спросил он. — Твоих дел в «Дивайн»?

Она кивнула.

— В том числе.

Донна встала и начала одеваться, он наблюдал за ней, испытывая острое разочарование.

— А еще от чего? Мужа? Жениха? Бой-френд?[26]— Он не мог удержаться от вопросов. Черт бы побрал этих женщин из «Дивайн»! Донна была очень быстрой, мгновенно и безупречно оделась, наложила косметику перед зеркалом, и вот уже ее ладонь лежит на ручке двери. Она была абсолютно спокойной: глядя со стороны, невозможно было поверить, что только сейчас она пережила пятнадцать минут бурного сексуального наслаждения.

— Ты пытаешься создать тайну? — произнес Говард, собирая свою одежду.

— Ты читаешь «Уименз Уэр»? — спросила она. — В завтрашнем номере будут все ответы… — Она открыла дверь, послала ему воздушный поцелуй и исчезла.

На следующее утро, едва войдя в свой офис, он кинулся к газете. Раскрыв страницы с рубрикой «Глаз», он нашел нужную заметку.

«Ллойд Брукс из «Брукс Пабликэйшнз», издатель пользующегося бешеным успехом блестящего «Дивайн», объявил о состоявшемся несколько недель назад разводе с Фебе Брукс, с которой прожил в браке тридцать лет. На прошлой неделе его видели с шикарной Донной Хэддон, редактором материалов о спортивной одежде в «Дивайн». «Это была деловая встреча», — утверждал мистер Брукс, отмахнувшись от нашего фотографа в холле «Дивертименти», где он ужинал со своей молодой (26) сотрудницей. Принцесса моды Корал Стэнтон не могла сделать иного комментария для «Глаза», кроме заявления, что у нас свободная страна, но информированные люди относятся к сказанному мистером Бруксом (62) серьезно».

— Черт! — выругался Говард, отшвырнув газету, — тогда, черт побери, я сам у себя буду редактором!

* * *

Он смог дозвониться до Донны на следующей неделе только через ее секретаря.

— Секретарь у редактора по спортивной одежде? — удивился он.

— М-м…. мы создаем целый отдел спортивной одежды, — ответила она.

— Через труп Корал?

— Что-то в этом роде.

— Хочу поздравить тебя. И еще сказать, что сожалею о напрасно потраченном нами времени.