Книга Меч Господень - Эдуард Байков

На время воцарилась тишина, затем он заговорил вновь:

– В одном из ваших фантастических романов я прочел о некоем герое, который был ясновидцем. Он мог, глядя на отдельные предметы, описывать различные события, связанные с этими предметами.

Немного помолчав, он добавил:

– Так или иначе, но я считаю, что тот мужчина, покаравший зло своими руками, совершенно прав. Он прав чисто по-человечески, хотя самосуд и запрещен законом. А теперь прощайте и будьте счастливы. Судьба вас и так не очень-то жаловала.

С этими словами он поднялся и, не оборачиваясь, покинул мою квартиру. С тех пор мы никогда не встречались, но я буду помнить его всегда.

– Вот такая история, молодой человек, – рассказчик бросил внимательный взгляд на молча внимавшего ему Быкова, пораженного повествованием о столь необычной судьбе.

– Поэтому, отвечая на ваш вопрос, я со всей ответственностью заявляю, что человек имеет полное право совершать правосудие и наказывать зло, не дожидаясь, пока злодеев настигнет Божья кара. И если вам приходилось убивать, а судя по тому, что я знаю о вас, вам это приходилось делать, то не мучайтесь угрызениями совести, Руслан. Бог сделал вас таким, какой вы есть и в этом истина.

– Да, но почему тогда происходят все эти ужасные преступления и несправедливости, страдания и муки людей? Один знакомый мне человек выдвинул гипотезу о том, что Бога нет, Он исчез весь без остатка в своем творении. А правят Вселенной, внося неразбериху в ее бытие, различные Высшие Существа – Светлые и Темные. По вашему мнению, это так?

Задумавшись на время, Горбовский покачал головой:

– На этот счет у меня имеется своя теория. Если хотите, можете ее записать.

Быков кивнул головой и подготовил к записи диктофон. Его собеседник откашлялся и начал свое повествование.

В который раз Быков был поражен еще одной смелой теорией. Немного погодя он спросил своего собеседника, почему тот никогда не писал в стиле «героической фэнтези» – мистических полусказочных романов на мифологизированную тему, сюжет которых перегружен авантюрными приключениями и буйным расцветом фантазии автора.

– Нет, никогда не писал, – решительно ответил тот, – и писать не собираюсь. Кому нужен весь этот мертвый и бесполезный груз прошлого?! Что могут дать эти знания об ушедших в небытие древних цивилизациях? Это труп, мертвая ткань для живого настоящего. Эгрегоры этих цивилизаций, полумертвые и призрачные, пытаются овладеть умами и душами людей, взывают к ним иллюзорными благами. Это вампиры-мертвецы, пытающиеся вдохнуть в себя жизнь, выпивая кровь у живых.

Быков вынужден был согласно кивнуть.

– Нет, – покачал головой его собеседник, – никому это сейчас не нужно. Все это лишь отвлекает людей от насущных проблем, уводит в сторону. Нужно писать о сегодняшнем дне и том, что ожидает нас в ближайшем будущем. И обязательно в свои произведения необходимо включать такие сюжеты, в которых затрагивается глобальная тема выживания человека и цивилизации, прогноз на будущее и варианты выхода из глубочайшего кризиса, в котором человечество оказалось. Вот почему я всегда писал и, возможно, еще буду писать о настоящем времени и о ближайших к нам десятилетиях впереди. И потом, я полагаю, что жанр мистики и сходные с ним стили должны будут преобладать над всеми остальными жанрами литературы, кино и изобразительного искусства. Уверенность моя проистекает из того, что именно мистика глубоко затрагивает насущные основные проблемы современности, и поэтому за нею будущее.

Был уже поздний вечер, когда они решили прервать свою беседу, вдоволь наговорившись за день. Быков остался ночевать у Горбовского, решив ранним утром отправиться домой. Он уснул сразу же, как только прилег, и приснился ему странный сон – из тех, что поражают наше воображение и заставляют чаще и глубже задумываться над смыслом жизни.

Ему снилось, будто он отделил свою тонкую сущность от плоти и устремился к Единому Началу, предприняв попытку слиться навечно с Абсолютом. Он прорывался сквозь бесчисленные миры, каким-то чутьем угадывая нужное направление. Неожиданно перед ним предстала сплошная стена, миновать которую, кроме как попытаться прорваться сквозь нее, не представлялось возможным. Он понял, что перед ним высилась Карма, наработанная им за бесчисленное множество материальных воплощений. Она казалась неприступной, но он с остервенением кинулся на нее и принялся грызть, пытаясь пробуравить ее, словно червяк почву.

У него не было ни рта, ни зубов, ни рук с ногтями. Но он все же каким-то образом сверлил эту субстанцию, миллиметр, за миллиметром двигаясь в ней. Откуда у него только брались силы продолжать эту монотонную, тяжкую работу?! В своей жизни он не выдержал бы за таким занятием и минуты. Это было просто невыносимо для человеческой воли.

Но он с новой силой вгрызался в эту толщу, продвигаясь в ней все дальше. Сколько прошло времени с тех пор, как он столкнулся со стеной – часы, дни, века? Он этого не знал, да и неважно было все это, главное – достичь цели. И с каждым разом, устремляясь вперед, воля его крепла и усиливалась, удесятерялось его стремление слиться со Светочем Жизни, с Атманом. И, в конце концов, эта каменная толща, эта немыслимая субстанция закончилась, и он вырвался из ее плена наружу.

Казалось, ничто теперь не удерживало его в движении. Он был готов к любым неожиданностям, к новым испытаниям и препятствиям, к новым козням Тьмы и Кармы, и был несказанно удивлен, увидев расстилающийся вокруг чудесный мир. Это был мир божеств – Дэвачан, план вечной красоты. Все здесь дышало благостью, было напоено мягкой красотой и восторгом упоения. Нежный и в то же время яркий свет наполнял все собою. Он почувствовал, что ему некуда больше стремиться, что вот оно – вечное блаженство, счастье, сбывшаяся мечта! Но нет! Его воля была сильнее стремления души успокоиться в неге среди дэвов и самим стать дэвом. Духовный взор его был устремлен лишь на Единого. И он покинул этот мир.

С невообразимой скоростью, в одно мгновение он очутился среди горящих ослепительным пламенем грозных, величественных существ. Это были Ангелы, а среди них – Архангелы, охраняющие доступ ко Всевышнему. Ужас перед справедливостью и строгой чистотой этих высших духов пронизал собою все его существо. Он понял, что не достоин даже лицезреть лик помощников Божьих, не говоря уже о Нем. Но упрямая и настойчивая воля его в который раз отмела в сторону все сомнения, уничтожив их в жарком пламени невыразимой любви к Христу, к Неделимому. Он предпринял последнюю попытку и сделал отчаянный рывок, минуя огненные мечи Архангелов.

Неожиданная вспышка такого яркого света, что, казалось, взорвалась вся Вселенная, вдруг ослепила его, и он почувствовал, как все его существо растворяется подобно мельчайшему атому в бушующей плазме. И тогда он понял, что все же достиг своего. Его больше не было, потому что он стал… Богом.

12

Лента дороги уносилась вдаль, пропадая меж холмов на горизонте, и крутящиеся с большой скоростью колеса пожирали километры, приближая их к родному городу. Быков с удобством расположился на переднем сиденье рядом с водителем и задумчивым взглядом уставился на лобовое стекло, не обращая внимания на проносящиеся мимо них пейзажи.