Книга Консул - Валерий Большаков

Внезапно философы заволновались, заговорили по-своему, узнавая родные места.

– Приехали! – воскликнул Го Шу.

– Добрались, – проскрипел Лю Ху.

– Окончен путь! – выдохнул И Ван. – О, Амитофу…

Показался Лоян. С севера к городу подступали отвесные склоны хребта, широкая спокойная река Ло пересекала Восточную Столицу, ветвясь зелеными каналами, отражающими пурпурные паруса лодок.

Суда, нагруженные зерном, ценной древесиной, отрезами ткани, брикетами чая и кувшинами вина, разгружались на южном берегу, у причалов Императорского дворца. Деревянные мосты раздвигались, когда под ними проходили большие трехмачтовые корабли.

Стены из утрамбованного лёсса охватывали столицу Поднебесной правильным четырехугольником, а вот привычного рва, повторяющего линии стен, не было. Всё остальное, включая монументальные ворота, имелось.

Лоян не подавлял размерами, он был даже меньше Чанъаня, зато куда пышнее.

Проезжая ворота, Сергий не чувствовал радости или облегчения. Смутно было на душе, все эмоции перекрывались ощущением опустошенности, а в голове крутилось: «Пункт назначения… Пункт назначения…»

– Станция «Лоян», – объявил Эдик, – конечная.

– Не спеши, – усмехнулся Искандер, – еще не куплен обратный билет…

Центральная улица нахлынула потоком галдежа и суеты.

Синие, красные, зеленые халаты создавали мешанину цвета, а ветер далеко разносил запахи специй, благовоний, мочи и фруктов. Протяжные голоса бродячих торговцев, стук лошадиных копыт, мычание волов, перезвон колокольчиков – всё это сливалось в один «концерт для города с оркестром». Взгляд, жадный до нового, метался между лошадьми в великолепных сбруях и всадницами в невообразимых шляпах, не задерживаясь на монахах, останавливался на лотках торговок с горками всякой всячины. Никаких телег с верблюдами и близко видно не было, зато хватало роскошных карет.

Радостные философы провели преторианцев к широчайшему проспекту, посыпанному белым песком и обсаженному фруктовыми деревьями – это была подъездная дорога ко дворцу императора. Проспект соединял берега Лохэ горбатым каменным мостом. С него открывался вид на императорский Парк Прекрасного Дракона – Чжолунъюань. Крытые галереи змеились вдоль берегов, переходя в мостики, ведущие к зеленым островкам, рассыпанным средь вод, словно изумрудно-нефритовые диски.

Помпезный и очень широкий мост упирался в помпезные и очень высокие Ворота Красной птицы, сооружение, которое настолько выдавалось над плоскостью крыш, что его «было видно за сорок ли». За воротами открывался пышный ансамбль из сорока павильонов, соединенных галереями и мостиками, утопающими в пышной зелени – это и был Наньгун, Южный дворец, резиденция Сына Неба.

Павильоны считались роскошными и богатыми, но только не на взгляд римлянина – половина дворцовых построек была сложена из глины, на каркасе из прутьев. Сверху их штукатурили и раскрашивали в яркие пурпурные и белые цвета.

Под навесами стояли стражники в парчовых куртках под бронзовыми доспехами, с мечами на кожаных поясах, с креплеными ротангом луками и колчанами, полными краснооперенных стрел. Стража не имела охоты пускать восьмерку, но грамота с печатью императора возымела свое действие – Лобанов сотоварищи попали в Наньгун.

Внешняя стража передала их с рук на руки внутренней охране. Лошадей увели конюшие, оружие сдали чжун-лану, ведавшему ночными стражами в Наньгуне.

За дворцовыми воротами скопились десятки паланкинов – выказывая почтение Сыну Неба, чиновники следовали далее на своих двоих, исключение делалось лишь для самых дряхлых и немощных.

Преторианцев и философов провели в просторный зал, где клубились серые мягкие дымки благовоний и смешивались с запахом древесины кассия, из которой был сооружен павильон. Но само здание настолько было перегружено резьбой, что затмевалось полированное дерево стен.

Столбы-колонны зеленели накладками из нефрита, блестели эмалью и позолотой, пол сиял мрамором, потолки пестрели ярким цветочным узором.

За окнами открывался внутренний двор – сливовые, персиковые и абрикосовые деревья были подрезаны в виде скульптур, еще дальше плескалось озеро, по нему плыла лодка, а в ней играл женский оркестр.

– Мы находимся в Чжуиньтан, – сказал Лю Ху с придыханием, – в Зале Жемчужной Прохлады.

– И что это значит? – поинтересовался Эдик.

– Прежде всего то, что император не забыл о своем желании насладиться вашим мастерством. Мы приняты при дворе и будем поселены со всеми удобствами.

– В баньку бы… – крякнул Гефестай.

– Баня – это да, – согласился Чанба.

Семеня, в зал вошел дежурный евнух в зеленом халате, волочащемся по полу. Кастрированный в раннем детстве, он не отвращал полуженственной пышностью, напротив, был высок, длинноног, а лицо имел скорее юношеское, чем бабье.

Через посредство Лю Ху евнух объяснил, что зовут его Лянь Вэньмо и что он имеет приказ разместить «достойнейших мастеров в Зале Парчовых Узоров».

Лю Ху вежливо поклонился за всех, отвечая любезным согласием. Лянь Вэньмо отвесил поклон, подгибая колени. Льстиво улыбнулся и засеменил прочь, приглашая следовать за собой.

– Что делать будем? – негромко и по-русски спросил Искандер.

– Выполнять задание и не забывать про Орода, – ответил Сергий. – Для начала надо убедиться, что консул жив…

– А заодно и отыскать его, – подхватил Эдик.

– Посла держат в дворцовой тюрьме… Держали, по крайней мере. Поселимся, осмотримся… Лю Ху, – сказал Лобанов, переходя на латынь, – это не дворец, а прямо город в городе!

– Да, – горделиво подтвердил конфуцианец, – Наньгун предоставляет Сыну Неба всё для пышной жизни, подобающей императору.

– Тут, смотрю, и конюшни свои, и кузни, и… Чего тут только нет! А тюрьма в Наньгуне есть?

– А как же!

– Небось, такая же роскошная, как павильоны?

– Ну, что вы, драгоценный Сергий. Преступники недостойны роскоши. Наказания и крепкие решетки – вот их удел.

– Тоже правильно… – Сергий показал на длинное приземистое строение, выкрашенное киноварью и покрытое черной черепицей. – Это, случайно, не тюрьма?

– Нет, нет, это хранилище для отборного зерна. А тюрьма отсюда далеко, она в северо-восточном углу Наньгуна и занимает место между Холодным дворцом и храмом Десяти тысяч начал. Иногда Сын Неба поднимается на второй этаж храма и появляется на Балконе благоприятных знаков, выходящем в тюремный двор, и оттуда наблюдает за исполнением наказаний.

– Лёха, – спросил Эдикус в своей неподражаемой манере, – что за Холодный дворец? С чего это он холодный?

– В Холодном дворце поселяют наложниц, которым император отказывает во внимании…

– Тоже правильно, – оценил Чанба. – Куда же их еще девать?