Книга Чары старой ведьмы - Михаил Бабкин

– Без чешуйчатых знаем, – пыхтя от усердия, ответил мальчик, – а я что все время делаю? Только знаешь чего, – Тимка наклонился вперед, поближе к драконьей голове, – мне кажется, что она сдохла еще до моего первого выстрела… Когда шар из нее вылетел, вот тогда и сдохла. Я ее мертвую уже заколбасил. По-моему.

– Мертвую, не мертвую, какая разница! – в азарте огрызнулся Хозяйственный. – Лупи, не останавливайся. Зря я, что ли, вокруг нее мотаюсь?

– Да устал я уже ее морозить! – Тимка со злостью стукнул пятками по драконьим бокам. – У меня руки уже отваливаются. Сейчас камень уроню, чесслово!

– А ремня? – хохотнул дракон. Потом смилостивился: – Ну ладно. Еще разочек и хватит. В пасть ей стрельни, для уверенности. Чтобы – наверняка!

– Ага. Контрольный выстрел, – фыркнул мальчик. – Знаем, телеки иногда все же смотрим. Эх, стрелять так стрелять! Подлетай поближе, – Тимка заранее протянул вперед руку с камнем.

Змеиная пасть вблизи напоминала темную зубастую пещеру, из которой почему-то нестерпимо воняло паленой резиной. Тимка с отвращением повел носом, не глядя сунул руку между далеко разнесенными клыками и из последних сил сжал камень. Камень, как обычно, дернулся, сработав, а после легко выскользнул из тимкиной ослабевшей руки. И нырнул Змее в широкую глотку. И медленно-медленно стал опускаться в заколдованное нутро гадины, тонуть в собственном волшебстве, под своим собственным весом; зрачковый камень все глубже и глубже погружался в глотку Змеи, пока вовсе не пропал из виду. Навсегда.

– Опаньки, – растерянно сказал мальчик, – ой-ой. Караул, – и замолчал, не в силах поверить в происшедшее.

– Что случилось? – забеспокоился дракон. – Руку о клыки поцарапал? Ты смотри там, поосторожней, а то вдруг она ядовитая. Хотя яд, мне кажется, должен был вместе со змеюкой замерзнуть. Но на всякий случай ты…

– Я камень в нее уронил, – плачущим голосом сообщил Тимка, – в самое горло, – и зашмыгал носом.

– Ну и что? – хмыкнул дракон. – Вытащим, не бойся! Прищепку какую-нибудь к веревке привяжем и вытащим. Или магнит какой особый, колдовской… Олаф придумает. Он умный.

– Да нет же! – Тимка уже плакал навзрыд, торопливо вытирая глаза рукавом, – там внутри колдовство замораживающее, как ты не понимаешь… Камень в нем утонул! Никакая веревка туда теперь не пролезет. И Олаф ничего сделать не сможет, много он сам себе помог, когда окаменел! – мальчик сорвался на крик и разревелся в полный голос.

– Стоп! – грозно приказал Бонифаций. – Прекрати реветь. Иду на снижение. Чур, меня не нервировать! – и полого полетел вниз, к защитной стене, где и приземлился.

– Знаешь что, – сказал дракон, повернув голову к хнычущему у него на спине Тимке, – а может, так оно и лучше, то, что камень нынче внутри Змеи лежит. Меньше соблазнов у некоторых будет! Вдруг когда-нибудь кто другой нашелся бы, такой же как и ты, специалист по зрачковым камням! Но с другими целями. С не очень хорошими. Мда-а… – Боня весело подмигнул мальчику, ласково дунул ему в лицо горячим воздухом. – А ты брось переживать, брось! Камушек свое дело сделал, – Хозяйственный кивнул в сторону черной рукастой колонны, торчащей из развалин драконьей горы. – Вон какую статую отгрохали! Всем на удивление. А теперь можно и без всяких морозильных зрачков пожить… Что нам тот камень! И без него добрые дела можно делать, по-другому. Главное, что все живы и здоровы! Верно?

– Да-а, – всхлипнул Тимка, размазывая слезы по щекам, – тебе легко говорить! А я так хотел его домой привезти. Эх, какой классный сувенирчик потерялся! Все бы во дворе от зависти лопнули. Теперь не лопнут… Оби-и-идно! – и мальчик с недоумением уставился на дракона красными от слез глазами. Потому что Боня, сначала тихо, а потом все громче и громче, стал хохотать. И в перерывах между хохотом лишь повторял:

– Су-увенир… А я-то думал! – и бил от смеха хвостом по земле. Тимка задумчиво почесал в затылке, потом несмело улыбнулся. А после и вовсе расхохотался. За компанию.

Так они и смеялись, когда волшебные стены внезапно исчезли, и перед ошарашенными драконами предстала удивительная картина: полностью разрушенная Драконья Глава, блестящая стеклом и устремленная к небу заколдованная Змея, и два пыльных хохочущих чудака. Мальчик и дракон.

Глава 17Пора возвращаться

– У меня нету слов, – стоя у развалин, сказал Олаф. Он задрал голову и с сожалением принялся разглядывать черный блестящий обелиск. – Давно мне так стыдно не было, – волшебник утер потное лицо беретом, повернулся к Тимке. – Напортачил, как распоследний двоечник-неумеха! Меня за такую ошибку в былые времена лишили бы права заниматься волшебством. Навсегда. Не заметить лишней пентаграммы, немыслимое дело! Позор! – Олаф раздраженно нацепил берет на голову. – Виноват. Прошу прощения.

– Да чего уж там, – принялся успокаивать волшебника Тимка, – с кем не бывает. Я вот тоже иногда лужу не замечу, а потом весь в воде по самые уши. Пустяки!

– Пентаграмма – это не лужа, – сухо сказал волшебник. – И не пустяки. Что ж, хорошо, что все обошлось, могло быть гораздо хуже. Гораздо!

– Главное, что все живы и здоровы, – назидательно заметил Тимка, старательно подражая бониному голосу, – никто не пострадал, и ущерб нанесен незначительный. Всего лишь Драконью Главу в лепешку раскатали, – своим голосом закончил мальчик.

– Да. Похоже, драконам придется строить себе новый дом, – окинув развалины оценивающим взглядом, согласился Олаф. – Ничего, гномы помогут. Надеюсь, что помогут, – волшебник вдруг улыбнулся Тимке. – Кстати, о гномах! Есть очень хорошая весть и, надеюсь, ты обрадуешься. Мне Добуц рассказывал о гномьем житье-бытье, пока мы Змею караулили, и случайно обмолвился об одной гномьей традиции… Ох, и любит гномий король традиции!.. Так вот, оказывается, что гномы испокон веков занимаются изготовлением хрустальных молоточков! Тех, которые открывают золотые Двери Путешествий. Только гномы до сих пор не знают… или успешно забыли, для чего нужны эти молотки, представляешь? Считается, что это просто древний народный обычай, идущий из глубины веков. Такой особый экзамен на зрелость: сделал молоточек, как положено – значит, ты настоящий гном, честь тебе и хвала. А не сделал – будь любезен учиться дальше молотковому ремеслу. Хотя к добыванию золота ремесло это никакого отношения не имеет. – Олаф озадаченно покачал головой. – Чувствую, что без древних волшебников здесь не обошлось…

– А как они проверяют, правильно или неправильно их молотки сделаны-то? – живо заинтересовался Тимка. – Гвоздики ими в стены заколачивают? Или орехи колют? Хрустальные, – и хихикнул.

– Нет, – с очень серьезным видом ответил Олаф, – дают драконам на пробу. Если молоток на вкус сладкий, тогда все в порядке. А если безвкусный или горький, то все, иди учись дальше! Совершенствуй свое ненужное в повседневной жизни умение.

– И здесь драконы, – изумленно сказал мальчик. – Шагу без них не ступишь! Везде натыкаешься.

– Более того, – волшебник опять снял берет и вытер лицо, было очень жарко, – молотки изготавливаются только на открытом драконьем пламени! На живом, так сказать… Гномы специально приглашают драконов на свой праздник мастерства – так у них называется день изготовления молотков – и платят им. Щедро платят! Разумеется, золотом. На этот день всегда объявляется перемирие – это если гномы и драконы опять враждуют… Драконы, само собой, тоже очень любят этот праздник, – Олаф не выдержал, распахнул тяжелый черный халат и принялся обмахиваться беретом: день выдался жарким, а к вечеру припекло вовсе уж невыносимо. Под длинным халатом волшебник был одет в обычную белую рубашку, белые брюки и белые туфли. Как раз по погоде.