Книга Кодай-но - Марина Сергеевна Комарова

решению подтолкнет остальных. Ведь они сейчас не знают, что делать.

— Я подозреваю, кто мог… проникнуть сюда со мной, — вдруг произнес Трёхрукий.

Оглушительная тишина последовала за этими словами. Оторопела не только я, но и Кодай-но. Да и Ошаршу молчал. Видимо, он уже настроился к чему-то другому, и тут — оп!

— Кто? — хрипло спросила Плетунья.

О, первый раз слышу, что её голос так изменился. Что, испугалась, коза с нитками? Ничего, со всеми бывает. Со всеми.

К бывшей покровительнице хоть и была благодарность, но она изрядно стёрлась после её долгого молчания. А ведь, если бы помогла она, я бы точно не пошла к Ошаршу. Но уж как вышло…

— Радайша, — после некоторого молчания ответил Трёхрукий. — Единственная, кто мог подслушивать и не быть замеченной.

Учительница Цайну?

Я о ней не могла сказать много, кроме того, что была самым приятным человеком в школе. Во всяком случае, из Крылатых. Да и Цайну никогда не жаловалась. Радайша относилась ко всем хорошо. Никогда не пыталась показать своё превосходство. То ли от рождения такая, то ли умело скрывала, но… Факт остается фактом.

— Радайша… — В голосе Дайске вдруг послышались какие-то странные нотки, такие, каких я никогда не слышала. — Значит, ты её видел?

— Эта была школа Цзызань, — ответил Трёхрукий, в его интонации скользила едва уловимая насмешка. — Что, Хромой, до сих пор не хочешь забыть её?

Дайске не ответил. И это молчание сказало больше, чем могли бы слова всего мира.

А я стояла, не в силах хоть что-то произнести. Хорошо, хоть не требовалось. Пусть прямо не сказали, но чувствовалось, что… Дайске любил Радайшу.

— А ты все ревнуешь? — вдруг усмехнулся Дайске, но даже я услышала горечь в его словах.

Ревнует кого к кому? Кого из них любил Трёхрукий?

Впрочем, мысли об этом были сейчас ни к чему. У каждого есть свое прошлое.

Трёхрукий только хмыкает. Что бы там ни было раньше, сейчас это всё истлело. И к лучшему. Меня совсем не устраивает, если вдруг Дайске решит встать на сторону «Радайши».

— Мы можем это проверить, — подал голос Ошаршу, который будто только и ждал этого. — Мы прекрасно знаем, что Шиихон — не лучше место для выяснения обстоятельств.

— Там сейчас людно, — сказала Плетунья с таким презрением, словно нет на свете ничего, кроме людей.

Ну знаешь ли, кто бы говорил. Обидно, однако.

Тем не менее Ошаршу продолжил:

— Нам нужно добраться до следов. В прошлый раз они были на севере. Там энергетические потоки слабее всего, а, значит, защиты почти нет. Можно играть с пространством и временем как вздумается.

— Да, — вздохнул Трёхрукий. — Мы тоже пришли с севера.

— Мы должны взглянуть, — решительно сказал Ошаршу. — Лучше сделать это всем вместе. В таком случае не ускользнет ни единая деталь.

— Зачем это все? — явно нахмурилась Плетунья.

— Я чувствую потоки из Бездны Ёми, — невозмутимо сказал он. — Ты плетешь, подхватывая ветра мира. Трёхрукий может ухватить то, до чего мы никогда не дотянемся.

— А Дайске?

Снова тишина. Нельзя так просто сказать, что умеет Дайске. Он прячет свои помыслы под пеленой тумана похлеще Плетуньи.

— О Дайске знает только Дайске, — усмехнулся Ошаршу.

Что ж… по крайней мере, мыслим мы в одном направлении.

В какой-то момент я почувствовала, что всё вокруг начало подрагивать. Перед глазами заклубился туман. Внутри взметнулась паника. Я сделала шаг вперед, пошатнулась, а потом рухнула в бездонный колодец. Тьма окутала со всех сторон.

Я вскрикнула, но звука так и не услышала. Тело онемело, дикие ветра подхватили со всех сторон — закружили, как пушинку.

Зажмурившись, я прикусила язык, не зная, кто может меня услышать. А в следующий момент резко распахнула глаза и уставилась в потолок.

Вокруг царила тишина. Ночь. Нашарив рукой подушку рядом, я поняла, что снова нахожусь в спальне мастера Хидеки.

Шумно выдохнув, прикрыла глаза, провела ладонями по лицу. Сердце колотилось, как бешеное.

Ну, Ошаршу…

Медленно села на кровати. Посмотрела в окно… Надо же, сколько звезд… Ощущение, что ими усеяно все небо, словно земля золотыми зёрнами. И стоит подождать, как прорастут из них тяжелые колосья, что будут клониться вниз.

— А ты хитер, бог-змей, — прошептала я одними губами и глядя в одну точку. — Уж как ты их там закрутил-завел.

Почему-то я не сомневалась, что Ошаршу добился своего цели. А то, что мне не удалось дослушать до конца, так это уже и не так важно.

Я встала и подошла к окну. Некоторое время стояла неподвижно.

— Что ж… Пришло время.

Вернувшись к кровати, сняла всю одежду. Аккуратно разложила, очень аккуратно. Чтобы не замялось нигде. Провела ладонью, словно прощаясь. Распустила волосы. Шпильки рядом с одеждой.

— Простите, друзья, — выдохнула и прикрыла глаза.

Звезды заглянули в комнату, вспыхнули, без слов всё поняв.

Ночь улыбнулась, рассыпала беззвучный смех, пряча под бархатным пологом все, что не должны видеть те, чьи глаза ещё не прозрели.

Глава 3

На рассвете, когда первые лучи солнца начинали проникать сквозь густые ветви сосен, тихий городок у подножия гор просыпался под покрывалом утренней дымки. Вдалеке слышался шепот ручья, тянущего свои прозрачные нити сквозь извилистые улочки, обвивающие гору.

На улицах еще не ощущалось суеты, лишь немногие жители просыпались, готовясь к новому дню. Поднявшись со своих циновок и низких кроватей, они занимались утренней рутиной, распахивая окна домов и впуская свежий, звенящий от утреннего холода, воздух внутрь.

Аромат травяного чая наполнял узкие улочки, когда хозяйки брались готовить завтраки для своих семей. Жители медленно выходили на улицы, приветствуя друг друга улыбками и короткими разговорами.

На краю города, где расположен храм, куда приходят Шептуньи Ветра, служители начали свои утренние молитвы. Звучали колокола, нарушая сонную тишину. Покрытые лёгкой изморозью сейчас скользкие и твёрдые. Но ещё немного — пригреет солнце.

Удивительные спокойствие и гармония царили в этом утреннем мире, словно время замедлило свой бег, чтобы каждый мог насладиться моментом перед наступлением нового дня.

Коджи, кутаясь в накидку, стоял возле одной из ранних чайных лавок, где подавали обжигающий чай с перцем. Хозяин привез рецепт откуда-то с юга и сделал его своей фишкой. Рот жгло огнем, в горле всё полыхало. Но Коджи сейчас именно это и нужно было. Потому что после этого кисэру