Книга ФИЛИСТЕР (Один на троих) - Владимир Исаевич Круковер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Купил я машину всего за две тысячи, так как она была достаточно поездившая, да и продавец не скрывал, что она повидала виды. Уже в Ростове я как-то совсем непроизвольно попал на рынок поддержанных авто и увидел эту покоцанную красавицу. И захотел… А че, права в упаковке армейских документов были, да еще второго класса с правом управления грузовыми и, даже, автогрейдерами… Видимо Боксер перед армией ходил на курсы шоферов в ДОСААФ.
Но вернемся к городу, по которому я прогуливаюсь на собственной «Победе», рассматривая уникальные памятники. (Фото некоторых в конце главы) Порт на берегу Таганрогского залива Азовского моря образует городской округ город Таганрог. Является самым западным городом области. Входит в список исторических поселений России и список городов воинской славы.
Основан Петром I в 1698 году.
И что примечательно — Таганрог стал первой военно-морской базой России, первым российским портом на открытом морском побережье и первым в России городом, построенным по регулярному плану.
Так что прокатался я до вечера, благо две канистры с бензином закинул после покупки в багажник. И пришло время искать ночлег. А времена мотелей еще не наступили, до них еще полвека. Каждый Советский городок с населением больше 200 тысяч человек в 60-е годы застраивался гостиницами, определенного проекта. Так что проблем с размещением не предвиделось. Я припарковал машину у гостиницы и взошел в вестибюль, где висела знакомая всем командировочным табличка: «Мест нет». Понимая, что работникам гостиницы тоже надо зарабатывать, а не жить на скудную зарплату, я сунул в паспорт пятерку и попросил полулюкс. Именно полулюксы соответствовали моим понятиям о приличном номере в этом времени всеобщей уравниловки.
— Как думаете, мою машину тут у гостиницы можно оставить? — спросил я дежурную.
— Лучше загоните к нам во двор, — ответила она. — Пойду, открою вам ворота.
Загнал машину и озаботился ужином. Благо, в ресторан можно было пройти прямо из гостиницы. Так что с швейцаром не пообщался, сэкономив по меньшей мере рублик. Эти поборы и создание искусственного дефицита меня уже не раздражали — месяц пребывания в СССР вернули меня, выросшего в совке, в социалистическую реальность. Благо, деньги были. И не малые!
— Принесите на свой выбор, чтоб вкусно было и безопасно, — сказал я официанту.
— Спиртное?
— Я за рулем.
— Тогда борщ и морскую рыбу с жареными баклажанами.
Я вспомнил, что одним из трёх китов таганрогского кулинарного мира, наравне с рыбой и баклажанной икрой, является борщ. Чтобы бульон был крепким и прозрачным, чисто вымытые кусочки хвостов кладутся в холодную воду и ставятся на слабый огонь. Вариться они будут часа три, не меньше. Когда закипят, нужно снять пену. Не солить, ничего не добавлять.
Часто в Таганроге борщ варят и на утке, гусе или курице. По такому же принципу. А вот со свиным бульоном у них не дружат. Готовят борщ на свинине редко, и почти всегда это означает, что хозяйка не местная.
Борщ, который принесли тот час, оказался не красным, а рыжим. Местные свёклу в борще не жалуют. Вместо неё в зажарку идут мясистые спелые помидоры летом или домашний томат зимой.
Но все было вкусно, а рыба почти без костей. Еще бы — белуга. В мое время почти исчезнувшая порода. И цена этого блюда (специально глянул в меню) всего 93 копейки. И кусок солидный. Вместе с борщом и десертом (ромовая баба и чай в отдельном чайнике плюс блюдце с нарезанным лимоном и три куска рафинада) наел на рубль сорок пять. Дал два — без сдачи.
Ну и пошел себе в номер, на второй этаж. Разделся, включил телевизор и заснул, забыв выключить.
Проснулся под его трещание и сеткой настройки. Даже забыл об этом обычае в раннем развитие телевидения. Таблица эта называлась: Универсальная Электронная Испытательная Таблица или коротко УЭИТ. Нужна она была (уже не была) для проверки цветных телевизоров — правильно ли они передают цвет, размер изображения и детали.
Была глубокая ночь, а у меня ни в одном глазу сна не осталось.
Почему-то отчетливо вспомнилась слова Льва Толстого:
'Вечная тревога, труд, борьба, лишения — это необходимые условия, из которых не должен сметь думать выйти хоть на секунду ни один человек. Только честная тревога, борьба и труд, основанные на любви, есть то, что называют счастьем. Да что счастие — глупое слово; не счастье, а хорошо; а бесчестная тревога, основанная на любви к себе, — это несчастье. Вот вам в самой сжатой форме перемена во взгляде на жизнь, происшедшая во мне в последнее время.
Мне смешно вспомнить, как я думывал и как вы, кажется, думаете, что можно себе устроить счастливый и честный мирок, в котором спокойно, без ошибок, без раскаянья, без путаницы жить себе потихоньку и делать не торопясь, аккуратно все только хорошее. Смешно! Нельзя… Чтоб жить честно, надо рваться, путаться, биться, ошибаться, начинать и бросать, и опять начинать, и опять бросать, и вечно бороться и лишаться. А спокойствие — душевная подлость. От этого-то дурная сторона нашей души и желает спокойствия, не предчувствуя, что достижение его сопряжено с потерей всего, что есть в нас прекрасного'[1].
Это воспоминание совсем взбодрило меня. И возникло удивление — я не чувствовал своих сателлитов!
Собрался встать, но не смог. Тело не подчинялось мне!
И тут в голове зазвучал не мой голос:
— Мало того, что ты лишил меня кайфа после дембеля, не дал встретиться с корешами, вырвал из Иркутска, увез куда-то, так ты еще и деньги мои скрысячил.
