Книга Господин следователь. Книга 2 - Евгений Васильевич Шалашов

гостя. Сейчас на стол накрою.

Собственно-то говоря, это не мой гость, а ее. Но придется.

Кстати, а почему Петр Генрихович второй день болтается в Череповце, если ему положено находится на рабочем месте? И куда смотрит начальство? Хм…

— Иван Александрович, замолвите за меня словечко, — попросил «аглицкий джентльмен».

— А что такое?

— Наталья Никифоровна не желает прямо сейчас отправляться ко мне, в Нелазское. Зачем ей мотаться в Устюжну? Ладно бы в сам город, но еще и в уезд? Это же месяц, не меньше.

— Кажется, собирается родню навестить, — осторожно сказал я.

О перипетиях в отношениях между Натальей и Литтенбрантом мне не положено знать. Только детали, которые хозяйка поведает своему жильцу. Не более.

— Разве Наталья Никифоровна вам ничего не рассказывала? — удивился Литтенбрант.

— Только в общих чертах, — сказал я. — Наталья Никифоровна — женщина не болтливая.

— Вот, это мне в ней и нравится, — с удовлетворением сказал мой коллега.

Между тем, хозяйка принялась расставлять на столе миски со щами, принесла хлеб. Кивнула, давая понять, что теперь можно помолиться перед едой.

В молчании съели первое, потом Наталья принесла котлеты с гарниром из овощей.

Старательно разделывая котлету, Литтенбрант сказал:

— Я считаю, что Наталье Никифоровне незачем с кем-то советоваться, что-то обсуждать. Ей нужно приехать, осмотреть мой дом. Если что-то не понравится, готов сделать необходимые изменения, произвести ремонт. Да что там — я готов выстроить для нее новый дом! Сколько можно тянуть?

Хозяйка посмотрела на своего будущего жениха с неудовольствием, а я предположил:

— Наверное, для Натальи Никифоровны это просто повод навестить родственников.

— Совершенно верно, — кивнула хозяйка. — Сестер с родителями не видела года три, если не четыре. То дела какие-то не дают возможности съездить, то денег нет.

— Да? — удивился Петр Генрихович. Пожав плечами, сказал: — Почему-то об этом я не подумал. Наверное, потому что сам давненько не видел своей родни, но и надобности в этом не испытываю.

— А я соскучилась, — покачала головой хозяйка.

— Конечно-конечно, — закивал Литтенбрант. — А кто вам мешает вначале заехать ко мне, а уже потом отправиться к родственникам в статусе моей невесты?

Наталья Никифоровна задумалась. Ишь, думать она будет. Соглашаться надо. Но если согласится, то как же я?

— Кстати, не хотите мне немного помочь? — спросил я у Литтенбранта — Сейчас дело свалилось, очень сложное, ничего не успеваю. В тюрьме у меня сидят человек пять, их нужно допросить. Уверен, что Председатель суда возражать не станет. Думаю — наградные за это дадут неплохие. Поговорить с Николаем Викентьевичем?

Господин Литтенбрант поскучнел.

— Я бы с огромным удовольствием вам помог, даже без всяких наградных, — сказал он. — Но вот, беда — мне сегодня придется уезжать. У нас там спокойно, не чета городу, но все может быть.

Я подавил улыбку. Ишь, жениться человек хочет, а трудиться — не очень. Но дальше мой сельский коллега продолжил:

— Еще опасаюсь, что без меня мужички бревна и тес растащат.

— Вы уже к ремонту готовитесь? — улыбнулся я. Молодец джентльмен, заранее готовится к будущей семейной жизни.

— Нет, это для меня. Для школы.

— Для школы? — переспросил я.

— Петр Генрихович является строителем земской школы, — ответила вместо гостя моя хозяйка. Кажется, с некой гордостью за избранника.

— Так вы еще и школы строите?

С трудом себе представляю аглицкого джентльмена с топором. С охотничьим ружьем, или с рожком — представляю, а с плотницким инструментом нет.

— Не сам, разумеется, — засмеялся Петр Генрихович. — Строят плотники, печи кладут печники.

— А вы каким боком к этому отношение имеете? — не понял я.

— В прошлом году Череповецкое земство решило организовать в нашей волости школу, — принялся объяснять Литтенбрант. — Мужики сход созвали, договорились, что школа детишкам нужна. Некоторые горлопаны, правда, поорали — мол, жили без грамоты, как деды-прадеды, чего дурака валять? Цифирки с буковками — баловство одно, для бар. Но все-таки, умных людей куда больше, чем дураков. Время иное, понимать стали, что без грамоты жить нельзя. Даже девчонки стали в школу ходить. Написали мои земляки приговор — школе быть, в губернское земство послали, чтобы то денег выделило — пятьсот рублей безвозвратного пособия, еще пятьсот беспроцентной ссуды на десять лет. Ссуда — под поручительство уездного земства, на десять лет. Еще обещали, что ремонт за свой счет делать будут, и сторожа содержать. А меня попросили «строителем» стать. Я, не крестьянин, но на крестьянке женат был, на все сходы прихожу из любопытства. Тут сдуру и согласился.

— То есть, вы вроде организатора работ? — уточнил я.

— Именно так. Думал — чего бы не взяться? И началось! Приговор вначале уездное земство рассматривало, потом губернское. Тягомотина целый год длилась! Были бы у меня лишние деньги, поставил бы школу за собственный счет, так быстрее. А сколько бумаг исписали, сколько согласований! Проект пришлось составлять, хотя все земские школы по одному проекту делают.

И мужики хороши. Отдали под здание землю, но там сначала пеньки пришлось корчевать, кусты вырубать, все выравнивать, а это лишние траты. Теперь вот, деньги выделили, бревна купили, тес, кирпич для печей. Первый этаж поставили, где классы, теперь второй, где учителя жить станут, до ума доводят. Никак не думал, что столько проблем возникнет! На кирпич казенных денег не хватило, пришлось на собственные покупать, а тут — белила, олифа… Да, еще рамы оконные и стекло. Позже прикинул — чтобы двухэтажное здание школы поставить, полторы тысячи рублей нужно, не тысяча. Где недостающие деньги брать? Я из своего кармана доплачиваю, по всей волости с протянутой рукой езжу, деньги прошу. Ладно, кое-кто с пониманием отнесся — тут двадцать рублей дали, там пятьдесят. Помещица Клеопина целых сто отвалила, но потребовала, чтобы ученики ее в молитвах поминали. Пообещал, что помянут. Все закупили, пора к строительству приступать. Плотника нанял — в первый же день напился! И все воруют — и бревна, и кирпичи. Ведь не пройти мимо, если плохо лежит. Не так давно поймал одного — тес тащил. Говорю — не стыдно, тебе? Твой же сын здесь станет учиться? А он — я за эту школу не голосовал, баловство одно! А тес тащу, так не я один. Все тащат, а я чем хуже? Ладно, говорю — раз ты так, то и сына