Книга Лазоревый день. Книга первая - Игорь Вереснев

Сразу стало тоскливо и муторно, а мелкий дождик, начавший накрапывать из набежавшей тучи, добавил грусти. Давид покосился на четвёрку оставленных в подчинении смотрителей ачи, присевших на корточки и вопросительно глядящих на него. Ждут распоряжений? Он сейчас и собой не знал, как распорядиться. Ишбит поступила нечестно, уехала, так и не объяснив, что от него ожидают. Вспомнились дни на «Паннонии» когда выполнялся Манёвр Перехода. Тогда он, навигатор корабля, тоже оставался за старшего. Но в космосе он знал свои обязанности, каждый шаг, каждое действие регламентированы Уставом. И в подчинении у него были профессионалы, которыми и командовать не требовалось, да и не позволяли они собой командовать, если быть до конца честным. А здесь? Четыре полудурка, девочка и никакой инструкции!

Ароян обернулся и увидел, что Тассит рядом нет. Напарница улизнула тихо, словно белая мышка. Чертыхнувшись, он отправился на поиски.

Давид обшарил весь дом, прежде чем нашёл девушку на самом верху, на четвёртом ярусе.

— Тассит! Что ты тут делаешь?

— Готовлю комнаты смотрителей. Выбери, какая спальня тебе больше нравится?

— Одинаково. Выбери сама, — отмахнулся Давид. Тут же прикусил язык. Фразу он построил неудачно, двусмысленно.

Тассит смущённо моргнула.

— Мне нравится угловая, слева. Я жила в ней в прошлом году.

— А я поселюсь в угловой справа.

Арт сразу же сникла.

— Хорошо, Дади. Из окна твоей комнаты видна лестница, ведущая в небесный дворец.

Она повернулась, готовясь идти. Вспомнив, зачем пришёл сюда, Ароян окликнул:

— Подожди! А что мне делать?

— Нужно убрать на нижних ярусах.

— Что?!

— Приказать ачи, чтобы они убрали, проследить за ними. Потом запереть двери. Это праздничные ярусы, мы ими пользоваться не будем.

— Понятно… Постой, разве им можно заходить в дом?

— Ачи нельзя заходить туда, где живут арт и рта, — принялась втолковывать девушка. — На нижних ярусах с сегодняшнего дня никто не живёт. Пусть уберут как следует. И нужно проверить их хижину, там постоянно груды мусора. А завтра заняться кладовыми. Ишбит отбирает самые лучшие продукты, но сырость могла добраться до сушенной хефы. Если её там слишком много… а вы привезли фур?

— Не знаю! — скрипнул зубами Давид. — Я обязан всем этим заниматься?

— Ты же рта.

— Да, я рта. Но я ни черта не знаю! Я попал в ваш мир полгода назад! Я не понимаю половину слов, которые ты мне говоришь! Я не умею командовать ачи! И не хочу! Ну и порядочки! Сначала Ишбит говорит, что Джуга хочет видеть нас и тащит в столицу. Экскурсия во дворец, светомузыкальный спектакль. Всё общение с королевой сводится к идиотскому танцу. Затем забирают мою подругу, не спрашивая желания, не предупреждая! Я вообще не знаю, что с ней! А самого бросают в обществе четырёх дебилов и… — Ароян, наконец, перевёл дыхание, — …тебя. Считаешь, я должен безропотно со всем этим соглашаться?

Тассит стояла, втянув голову в плечи. Она и не думала возражать. Тихо прошептала:

— Я понимаю, ты очень скучаешь по Русит. Она орайре, а я смотрительница. Как бы мне хотелось поменяться с ней местами! Но это невозможно, таков выбор Кхарит-Джуга. А об остальном не беспокойся. Обязанности у смотрителей простые. Если хочешь, я могу выполнять все их сама. Сейчас приготовлю твою спальню и пойду заниматься праздничными ярусами.

Ароян досадливо поморщился. Да, в глубине души он хотел бы переложить все бытовые заботы на кого-то другого. Но выглядело это не очень красиво. И не следовало кричать на девочку. Кто-кто, а Тассит ни в чём не виновата.

— Я не отказываюсь, только… мне ведь не приходилось быть смотрителем. И руководить ачи я никогда не пробовал, — он смущённо улыбнулся.

— Дади не нужно об этом много думать. Ты всё узнаешь и всему научишься.

Часть III. Путь жизни

Любовь нужно выращивать всё время, как хлеб, заново.

Урсула Ле Гуин. Гончарный круг неба.

Глава 18. Смотрители

Праздничный месяц дзюдар закончился, ему на смену пришёл сюпар. С каждым днём становилось теплее, дожди теперь шли один-два раза в неделю. Долина, окружающая гору, стала изумрудно-зелёной от молодой сочной травы, и таким же зелёным пухом листвы укрылись кустарники на берегах озёр. Ожила роща на склонах, ручьи и водопады зашумели звонче, многоголоснее. А небо, простирающееся над этим эдемом, было и вовсе бесподобным. Никогда Давиду не приходилось видеть такое высокое, ярко-лазоревое небо. Глаза начинали болеть, если долго вглядываться в его бесконечность. И совершенно невозможно было смотреть на небесный дворец, когда полуденное солнце отражалось в его стенах. Зурси не преувеличивал: казалось, над изумрудной горой сверкает золотая звезда.

Дни тянулись медленно, однообразно. Тассит взяла на себя все мелкие повседневные заботы, так что Давиду с избытком хватало времени для изучения окрестностей, наблюдений и размышлений. В ц’Аэре кхиры не держались так обособленно, как в собственных тирчах. Здесь разрешалось без церемоний подойти к соседнему дому, окликнуть хозяев. Единственное, чего не позволяли обычаи — приглашать чужаков в жилище и угощать орче. Это табу Арояна не удивляло, оно согласовывалось с нарисованной им картиной мира.

В первые дни гости у дома Джасжарахо толклись с утра до вечера. Причина вполне понятна: приходили смотреть на невидаль, упавшую с неба. Давид не столько рассказывал о себе — что он мог рассказать, если в языке кхиров отсутствовали слова, хоть мало-мальски соответствующие вещам и устройству его мира? — сколько расспрашивал о тех уголках Кхарита, где родились собеседники. В эти дни он узнал много нового о географии, климате, флоре и фауне Кхарита. И почти ничего о самих кхирах и ртаари.

К концу месяца интерес к пришельцу был удовлетворён, визиты прекратились. Тассит рассказывала, что Жуби проводил у соседей большую часть времени, возвращаясь домой лишь поесть и поспать. Давид не сомневался, что и Орелик нашла бы здесь занятие по душе, а то и приятелей бы завела. Он не мог. Даже не пытался. У него и среди людей друзей никогда не было, только товарищи по учёбе, затем — по работе. Наивно думать, что в этом мире будет иначе. Одиночество его вполне устраивало.

Устраивало оно и напарницу. Не удивительно, ведь в глазах любого кхира она эшхи, хархи. Соседские арт старательно уклонялись от общения с ней, и девушка отвечала им тем же. Была ли она интровертом от рождения, или обстоятельства вынуждали