Книга Кто ты, Такидзиро Решетников? Том 4 - Семён Афанасьев

все и всегда знали, чего друг от друга ждать. С сегодняшнего дня этого всего уже нет.

— Поясни, пожалуйста?

— Завтра на месте моей Моэко может оказаться ваш ребёнок — а департамент полиции уже вашего муниципалитета разведёт руками, потом эти руки умоет. Как сегодня, покрывая вчерашнее вопиющее, причём совместно с прокуратурой.

— Мая-сан, ты уже явно что-то задумал. Ты бы не устраивал свой публичный спич, если бы к чему-то не готовился. Я могу от имени всех братьев спросить, что ты собрался делать?

— Я не могу звать вас с собой, поскольку случившееся касается только меня. Но я могу вас предупредить, что и делаю. А затем исключительно своими силами начну акцию гражданского неповиновения. На своей земле, с людьми Эдогава-кай.

На какое-то время чат стихает, в числе активных добавляются новые огоньки.

— Зачем тебе это нужно? — без лишних расшаркиваний задаёт откровенный вопрос представитель ультраправой организации, известной своим радикализмом.

— Сегодня правительство показало действием, что старых правил больше нет. Старые договорённости и законы не работают, следующий шаг — неизбежная анархия. Мы все живём не первый день и хорошо знаем, что бывает, если такое спустить. Если промолчать в ответ на вопиющее.

— Продолжай, пожалуйста.

— Эдогава-кай не может соревноваться с правительством на его поле — призывать работать, как надо, там, где они работать не хотят. Но Эдогава-кай может поставить зарвавшихся чиновников на место на своём собственном поле, там, где мы по определению не слабее.

— Повторю свой вопрос. На что ты рассчитываешь с нашей стороны?

— Вы можете промолчать и ничего не предпринимать, дело ваше. Но можете, убедившись в моей правоте, и присоединиться: если демонстрации будут массовыми, отмолчаться повторно у них не выйдет.

— Как ты себе это видишь на практике?

— Среди нас есть немало людей с крепкими кулаками и чистым сердцем. Если каждый из вас присоединится ко мне сегодня и объяснит хотя бы одному гнилому полицейскому, что тот не прав, — Миёси-старший звонко ударяет кулаком в ладонь, — завтра на одного гнилого полицейского станет меньше. А то и не на одного, вы понимаете, о чём я. По всей стране, в каждой префектуре, в каждой деревушке.

— Ты бы не был так решителен, если бы в рукаве не было сильного аргумента, — предполагает один из самых возрастных участников чата. — Мая-кун, чего ты нам ещё не рассказал? У тебя есть какой-то козырь?

— Как не быть. Последнюю неделю в связи с нашими семейными делами я приставил к дочке сопровождающих, негласно. Вчерашний парень оказался на удивление расторопным и у меня есть видеозапись инцидента, о которой не знает полиция. Вот она, — оябун Эдогава-кай выгружает в чат видеофайл. — Разумеется, мои юристы уже просчитывают варианты, как это лучше использовать.

— Но?

— Но вне зависимости от их решения, ни один патруль полиции Токио начиная с сегодняшнего вечера не войдёт ни в один квартал, ни в один переулок территории Эдогава-кай.

— Как так⁈

— Мы их просто не пустим.

— Серьёзное решение, — констатирует самый возрастной участник чата. — Сейчас, досмотрю твой файл и выскажусь первым на правах старшего.

Глава 16

(вычитка с утра)

ИНТЕРЛЮДИЯ 1

— Вы здесь не проедете и не пройдёте. Пожалуйста, разворачивайтесь и уезжайте. — Парный велопатруль полиции на одном из стандартных маршрутов с удивлением упёрся в заслон из мусорных баков на колёсиках.

— В чём дело? Что происходит? — офицер спешился с озадаченным видом, прислонил велосипед к стенке (улочка была самой обычной для Японии, то есть неширокой) и подошёл вплотную импровизированной баррикаде.

Из-за бака вышел борёкудан: коренастый, вполне определённые татуировки под расстёгнутой рубашкой с коротким рукавом, типичная на вид жилетка.

— С шестнадцати тридцати сегодняшнего дня наш район для вас закрыт, омавари-сан, — гангстер говорил учтиво, не забывая об уважительных поклонах в соответствии с этикетом.

— Как надолго? — машинально уточнил полицейский и тут же об этом пожалел.

Получается, он ведёт переговоры там, где, возможно, не стоит.

— На неопределённое время. Пожалуйста, займитесь чем-нибудь другим: вы здесь не нужны, вам здесь не рады и открыто об этом говорят вслух. Ещё раз прошу извинить за дурные вести.

Слуга закона тягуче посмотрел в глаза оппонента, раздумывая над возможной линией поведения. С одной стороны, подобные эскапады стоит решительно пресекать.

Наверное.

С другой же, каждый гражданин имеет право на свою позицию — если она не вредит прочим.

Мусорные баки поперёк улицы — несомненно нарушение, но какая реакция правоохранителей в данном случае более рациональна?

В голове низового чина полиции было не сильно много теории на тему основ государства и права, однако трёхлетний опыт на улице утверждал: пытаться продавить смутьянов силой — не лучший вариант.

На вызов в глазах полицейского якудза ответил умиротворённым взглядом счастливого человека. Где-то было похоже на зажиточного крестьянина, успешно убравшего огород в урожайный год и сейчас планирующего приятное ничегонеделание до следующего сезона.

— Не для протокола. — Патрульный принял промежуточное решение, потащил с головы форменное кепи и зажал его подмышкой. — Что происходит? Если можно, ответьте не казённую отбывальщину, а что-то действительно реальное. — Он подумал и добавил, — не для протокола, исключительно мне на моей текущей должности. Ведь мы никогда не ссорились.

— Наши претензии адресованы не в ваш лично адрес, — борёкудан качнулся вперёд-назад. — А организации, в которой вы служите, как утратившему доверие общественному институту.

— Можно услышать детали?

— Боюсь, не на нашем уровне, — гангстер с интеллигентными манерами, наряженный уличной шпаной, вежливо вздохнул. — Могу сориентировать лишь в общих чертах.

— Сделайте одолжение, — полицейский, не чинясь, тоже поклонился.

— Полиция, как мы предполагаем, в сотрудничестве с неназванными государственными организациями в течение последних суток грубо нарушила закон, который она должна защищать. Поскольку мы на вас больше не можем рассчитывать, берём бразды охраны порядка в свои руки. Мы маленькие и простые люди, лично мне оябун всего не докладывает, других деталей сообщить не могу.

— Как вы можете уверенно говорить о нарушении полицией закона, если вы — маленькие люди и оябун вам всего не докладывает? — офицер ухватился за детали.

— Нам показали видео, — пожал плечами борёкудан. — Потом дали почитать документы на бумаге, подписанные в том числе вашими коллегами. Затем наша адвокат позволила всем прослушать аудиозапись разговора