Книга Вопреки небесам - Карен Рэнни

Он почувствовал ее боль, понял, как легко может угодить в нежную ловушку ее чувств. Кэтрин незачем знать правду. Пусть лучше думает, что он и в самом деле охладел к ней, чем узнает, как его душа разрывается от желания любить ее открыто, по закону, по чести, перед лицом самого Бога!..

Хью вдруг охватило странное чувство отстраненности, словно Кэтрин отодвинулась от него, хотя она даже не шевельнулась, а преграду, их разделявшую, он воздвиг в собственном воображении.

— Мы покончим с этим, — повторил он.

Кэтрин выпрямилась, избегая его взгляда, не желая замечать, какие страдания причиняет ему собственное решение. Его голос внезапно напомнил ей тихое, но коварное озеро. Оно манит к себе, призывно поблескивая изумрудным цветом, но стоит поддаться этому зову, и угодишь в бездну, откуда совсем не просто выбраться. Любой взгляд Хью, любое слово таит опасность и одновременно сулит надежду.

Кэтрин заставила себя посмотреть на возлюбленного. Если ей суждено погибнуть в этих сине-зеленых глубинах, значит, или она слишком поддалась его обаянию, или оказалась недостаточно мудрой, чтобы почувствовать опасность. А если в них таится коварство, она не сумеет его разглядеть, ибо человек, которого она любила, исчез, остался только лэрд с непроницаемым взглядом.

И все же было в глазах Хью нечто такое, чего Кэтрин не могла понять. Жалость? Сочувствие? Или сожаление, смешанное с болью, которые он тщетно пытался скрыть?

Наконец Хью вышел из оцепенения и, вернувшись в комнату, остановился у окна. Лунный свет понемногу озарял небо. Сегодня полнолуние, такую луну называют пиратской, даже самые робкие способны в эту ночь на любые безумства. Раньше он и сам охотно следовал зову пиратской луны, но это было до того, как на него легло бремя ответственности, умерившее его безумный пыл. А впрочем, так ли уж много безумств он совершил? С детства его воспитывали как будущего лэрда, и, повзрослев, он легко приспособился к новой роли, нимало ею не тяготясь.

Повинуясь ласковым наставлениям матери, он соблюдал полузабытый кодекс чести, в угоду отцу тренировал свое тело с упорством, которым пытался замаскировать нелюбовь к такого рода упражнениям. В детстве слушался няньку, потом стал образцом во всех отношениях, символом порядочности, лэрдом, который мог бы служить примером для других. Он прилежно читал, умел связно излагать свои мысли на бумаге, так же как и устно, если этого требовали обстоятельства.

Верил в Шотландию, свой родной край, свое наследие. Словом, еще несколько месяцев назад Хью Макдональд был человеком, который ни разу не обманул ничьих ожиданий.

Но сегодня ему вдруг захотелось позвать самых буйных и непокорных сородичей, чтобы вместе с ними предаться безумству. Они бы пустились вскачь по холмам, грабя соседние кланы, уводя у них лошадей и скот. Роль нарушителя спокойствия, а не миротворца показалась лэрду привлекательной. Оседлав черного, как адская бездна скакуна, он бы с бешеным криком помчался в ночь. Еще ему хотелось забыть стоявшую в нескольких футах от него женщину, забыть ее нежное дыхание, от которого он воспламеняется больше, чем от страстных криков любой другой. Забыть, что рядом с Кэтрин его лоб покрывается испариной, а руки начинают предательски дрожать, поскольку он не может избавиться от тревоги за нее. Хотя бы на мгновение забыть о ней вообще, ибо он вдруг понял нечто такое, отчего вся душа у него перевернулась: без Кэтрин он не сможет жить, во всяком случае, вести ту жизнь, какую бы ему хотелось, наполненную солнечным светом, весельем, нежными словами, произнесенными на ухо. А раз он не сможет жить без нее, то вряд ли ему вообще стоит жить.

Подойдя к любимой, Хью поцеловал ее, и Кэтрин сразу обо всем догадалась. В этом поцелуе не было страсти, лишь тоска и несбыточное желание. И еще этот поцелуй означал прощание. Кончиком языка Хью провел по ее губам, словно желая навсегда оставить на них свой след, но этого оказалось достаточно, чтобы Кэтрин с готовностью подставила ему рот, словно она была птенцом, а он взрослой птицей, дарующей ей пищу и жизнь. Тем временем поцелуй стал настойчивым, Хью мягко вел Кэтрин по пути страсти, радостно ощущая ее реакцию чутьем знатока. Он и в самом деле стал знатоком после бессчетных опытов в Ненвернессе и на континенте. Поцелуи были самыми разнообразными: быстрые, жгучие, словно укусы; неторопливые, глубокие, от которых обострялись все чувства. Но поцелуй, которым на рассвете обменялись Хью Макдональд и Кэтрин Сиддонс, не походил ни на один из них.

Хью задрожал, как мальчишка, ему хотелось вобрать ее в себя, прижать к сердцу и не отпускать, чтобы знать, что она в безопасности. Но этого он сделать не мог, а потому решил ограничиться нежным прикосновением к ее рту, не подозревая, как дрожат его пальцы, обхватившие лицо Кэтрин, и не осознавая, что недавно почти дружеский поцелуй перерастает в головокружительную дуэль языков и губ, от которой у обоих перехватило дыхание.

Наконец Хью с усилием оторвался от любимой.

— Я бы отдал тебе все на свете, если бы это принадлежало только мне, — грустно сказал он.

— Я ничего не требую, — быстро возразила Кэтрин, потершись щекой о его грудь.

Стоило ей высвободиться, как Хью вопреки собственному решению тут же снова наклонился, чтобы поцеловать, и, ощутив соль на ее губах, ничуть не удивился.

Слезы Кэтрин последней каплей упали в море его страданий, в котором он и так чуть не захлебывался.

— А я ничего не могу тебе дать, — подытожил Хью, и его слова прозвучали погребальным звоном.

Глава 22

Возвращение из Эдинбурга запомнилось только холодом да непрерывным дождем, к тому же и миссия Хью не увенчалась успехом. Все до боли напоминало Доннили, тот же противный ливень, те же дурацкие разговоры. Лишь сейчас Хью понял, насколько ошибся, выбирая жену. Кэмпбеллы оказались бесхарактерными трусами, половина из них, предводительствуемая молодым Эдвардом, присягнула на верность Карлу, другая половина, люди более зрелые, во главе которых стоял влиятельный Александр, отказалась следовать примеру молодежи до тех пор, пока не выяснится, что сулит им восстание. Родственная связь с Кэмпбеллами должна была защитить Ненвернесс, теперь же ввиду раскола клан Макдональда попал в весьма затруднительное положение.

Пока Карлу удалось призвать под свои знамена чуть больше двух тысяч человек, горцы, по обыкновению, осторожничали. В душе Хью надеялся, что возобладает трезвый подход, романтические настроения отступят под натиском суровой прозы жизни. Но в этом году выдался неурожай, а когда в желудке пусто, всегда найдется повод для недовольства. К счастью, Ненвернессу голод еще не грозит, но что будет через несколько месяцев, неизвестно.

Жизнь Ненвернесса подчинялась собственному ритму, который всегда успокаивающе действовал на лэрда, однако в этот раз он уловил перемену, едва въехав в ворота. Повсюду его встречали обеспокоенные взгляды сородичей, несколько человек даже поспешили отвернуться, чем возбудили его любопытство. Куда-то запропастилась Мэри, да и Молли не было видно, наверное, миловалась с Патриком; болтушку Элис тоже словно подменили, за две недели отсутствия Хью она стала вдруг молчуньей.