Книга Яшмовая долина - Девни Перри

брака заключался в том, чтобы обеспечить ее надежное будущее здесь. Ради этого, ради ее мечты, я готов нырнуть с головой. — Она хочет его больше всего на свете.

— Он принадлежит ей. Может быть, не официально. Еще нет. Но мама и папа знают, что он её.

Я оглянулся на неё, на эту захватывающую дух улыбку.

— Она боится, что они отнимут его у неё.

— Этого не произойдет.

— Ты уверен? — спросил я Нокса.

Он одарил меня извиняющейся улыбкой, как будто то, что я вообще спросил об этом, было упущением со стороны их семьи.

— Ты не очень хорошо нас знаешь. Мы заботимся друг о друге. Может быть, в прошлом время было неподходящим, но наши родители тоже знают, что это её мечта. Они хотят, чтобы она сбылась для нее.

— Ты уверен?

Тот же вопрос, встреченный той же извиняющейся улыбкой.

— Сто процентов.

Он верил в это.

Разве это не все, что мне нужно было услышать? Заверения Нокса означали, что этот брак не испортил репутацию Элоизы. Ее семья по-прежнему считала ее ответственной. Теперь я мог уйти.

Но что-то здесь происходило. Что-то, чего я не мог понять. Казалось, что мои ботинки стали тяжелее. Как будто у меня под ногами выросли корни.

И они тянули меня к женщине за стойкой регистрации отеля.

От мысли, что я снова буду к кому-то привязан, у меня скрутило живот. Но когда мой взгляд снова переместился на Элоизу, на ее улыбку, волнение улеглось. Оно не прекратилось, но успокоилось.

Нокс проследил за моим взглядом и уставился на свою сестру.

— Этот отель — сердце Куинси. А Элоиза — сердце этого отеля. Не разбей его.

— Не разобью.

Дурацкое обещание. Но я все равно дал его. Причинять боль Элоизе? Исключено.

Если она захочет, чтобы я ушел, если захочет обрести свободу, я уйду.

Но если она захочет, чтобы я остался…

Это случилось вчера вечером, когда я стоял на крыльце хижины, наблюдая, как моя жена, одетая только в полотенце, стоит под деревьями, подставляя лицо дождю.

Элоиза была моей женой.

В этом браке не было ни капли фальши. Больше не было.

Так что мы переживём эту свадьбу в Италии. А потом поговорим. Когда она увидит мир, откуда я приехал, она сможет принять решение.

Если она всё ещё будет хотеть покончить с этим браком, я уйду.

Когда последний гость зарегистрировался, Элоиза подождала, пока они заберут свой багаж и направятся к лифтам. Затем она спрыгнула со стула и направилась к нам, ее ноги практически парили над деревянным полом.

Она двигалась грациозно. С легкостью. Как будто у нее были невидимые крылья.

— Привет, ангел.

Я протянул руку, ожидая, пока она не прижалась ко мне. Затем поцеловал ее в волосы.

— Привет, — её глаза заблестели, когда она подняла взгляд, вероятно, она была рада, что я устраиваю шоу для ее брата. Или, может быть, если мне повезет, она была так же рада видеть меня, как и я ее. — Что ты здесь делаешь?

— Подумал, не хочешь ли ты пойти пообедать, раз уж ты ничего не взяла с собой еду.

— Как ты узнал, что я не взяла с собой обед?

Потому что, когда я сегодня утром ставил свою посуду после завтрака в посудомоечную машину, там не было ножа, покрытого арахисовым маслом и джемом.

— А ты взяла?

— Нет, — она улыбнулась. — Я собиралась либо взять что-нибудь у Лайлы, либо умолять моего любимого старшего брата приготовить мне обед.

Нокс хихикнул.

— Гриффин — твой любимый старший брат.

— Да, но это твой шанс выбить его с его места.

— Ты говорила то же самое, когда я в последний раз готовил тебе обед.

— Я? О, — она подняла плечо. — Видишь? Ты уже фаворит. Поздравляю. Так что насчет того обеда…

Нокс покачал головой, его взгляд переместился в мою сторону.

— Тебе нравится желтоперый тунец?

— Да, — я кивнул.

— Только что прибыл наш грузовик с доставкой. Давайте я помогу команде все разложить по местам, а потом приготовлю вам обед. Я давно хотел кое-что попробовать, но Мемфис сейчас не ест тунца, так что вы можете стать моими подопытными. Дайте мне тридцать минут.

— Спасибо, — Элоиза прижалась щекой к моей груди. — Я обязана вам с Мемфис, готова понянчиться с детьми.

— Договорились, — Нокс подмигнул ей, а затем направился к «Костяшкам».

— Хорошо, сейчас я поговорю с экономками и попрошу кого-нибудь посидеть за стойкой, — Элоиза отодвинулась от меня.

— Я побуду здесь.

Я дернул подбородком, чтобы она шла заниматься своими делами, а сам устроился на том же месте на диване, читая онлайн-статью о человеке, который прошел 101 триатлон подряд за 101 день.

Если бы Фостер не дрался, может быть, я мог бы тренировать для участия в забегах.

Работа тренером никогда не была связана с деньгами. Как член семьи Вейлов, я имел собственный трастовый фонд. Это состояние, записанное на мое имя с рождения, по большей части оставалось нетронутым. Я не нуждался и не хотел роскошной жизни.

Но оно дало мне свободу. Свободу купить домик в Монтане. Свободу заплатить наличными за кольцо с бриллиантом у местного ювелира из Куинси. Свободу убедиться, что если Идены когда-нибудь продадут гостиницу, я в мгновение ока куплю её для Элоизы.

И хотя мне не нужно было работать, мне нравилось ставить цели. Бросать вызовы самому семе. Может быть, я смог бы убедить Фостера принять участие в забеге. Мы могли бы тренироваться вместе. В мае в Бигфорке проходила спартанский забег. В этом году мы уже не успели, но, возможно, в следующем.

Если я всё ещё буду в Монтане.

Элоиза появилась из-за моего плеча, положив руки на спинку дивана.

— Готов?

— Ага, — я кивнул, убрал телефон и последовал за ней в ресторан.

— По понедельникам обычно мало народу, — сказала она мне, помахав официантке, которая жестом предложила нам занять любой столик, какой мы пожелаем.

Элоиза выбрала столик в центре зала, поэтому я отодвинул для нее стул, а сам сел рядом.

— Почему ты всегда занимаешь место рядом со мной? — спросила она.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты никогда не садишься напротив меня, когда мы едим. Ты всегда садишься рядом со мной. Это что, манеры Восточного побережья?

Нет, мне просто не нравилось, что между нами целый стол. Угла было достаточно.

— Так легче разговаривать.

— Потому что ты так много говоришь, — поддразнила она.

— Я разговариваю с тобой.

Её глаза смягчились.

— Полагаю, это правда.

Вчерашний разговор, казалось, не выходил у нас из головы. Или, может быть, только у