Книга Измена. Вторая семья мужа - Александра Багирова

кафе, которое хорошо мне известно. Мужчина не оставляет меня одну, усаживается напротив меня за столиком. Делаю заказ и выхожу в туалет.

Когда-то дочь моей знакомой устроилась сюда работать, и мне известно, что туалет у них рядом с черным входом, который ведет на другую улицу.

Выбегаю из кафешки, запрыгиваю в предварительно вызванное такси.

Свекровь все равно будет в бешенстве. Но другого выхода у меня нет. Я должна поговорить с адвокатом. Прежде чем предпринимать любые шаги.

Николай Владимирович уже ждет меня в условленном месте. Отключаю телефон и иду ему навстречу.

— Прекрасно выглядите, Валерия! Рад новой встрече! — врач стоит во всем черном, ослепительно улыбается. И мне мгновенно становится теплее, энергетика у него исцеляющая.

— Спасибо, что не отказали. Мне действительно необходима ваша помощь.

Мы входим в огромное офисное здание. Поднимаемся на семнадцатый этаж. На выходе из лифа нас проверяет охрана.

— Его фирма весь этаж занимает. На Темку уже покушение было, потому теперь служба охраны никого без проверки не пропускает.

— Покушение?

— Слишком хорошо он свое дело знает, и многим это не нравится. Но не переживайте, вам ничего не угрожает, — сразу же успокаивает меня, поймав мой хмурый взгляд.

Охранник проводит нас по коридору, открывает двери кабинета. Никита Владимирович пропускает меня вперед, входит следом за мной.

— Вот Тем, как и обещал, — раздается сзади его голос. — Знакомьтесь.

У окна стоит мужчина в сером костюме. Он оборачивается…

— Артем Серг… — не договаривает, запинается, часто-часто моргает. — Валерия…

Смотрю на его лицо и, земля превращается в зыбучий песок, если бы не Николай Владимирович, я бы рухнула на пол.

— Не может быть… — восклицаю, едва шевеля онемевшими губами.

Глава 57

Неотрывно смотрю в его синие глаза, их мне никогда не забыть. Сейчас они меня возвращают в прошлое. Исчезает кабинет, обстановка, есть только синие глаза и отчаянная мольба в них. А еще кровь… много крови…

Я не четко запомнила лицо. В той ситуации его и невозможно было запомнить, оно было в крови, но глаза, удивительно ясные, синие. Потом возникают еще две пары испуганных глаз, два маленьких мальчика. Он молил за них, прощался с жизнью и хотел лишь спасения для своих сыновей.

Тот момент, как клеймо врезался в душу. Я могу восстановить все в памяти до мельчайших деталей. Я помню эту удивительную связь с умирающим мужчиной, истекающим кровью. Он зажат металлом, не может вырваться, даже пошевелить головой. Он общается со мной глазами, и я слышу его, понимаю каждое слово.

Вытаскиваю мальчиков, периодически смотрю на него и слышу в своей голове слова благодарности. Он даже не шевелит губами, но он говорит со мной. Я ощущаю его любовь к сыновьям, его скорбь по супруге. Ей уже ничего не поможет…

А детки, им надо помочь. Машина в дыму. И в этот момент я одержима лишь одним — спасти парней. Их глаза, так похожие на отца, отчаянные наполненные непередаваемым ужасом, они проникают в душу, дают мне силы действовать. Я знаю, что справлюсь, не имею права их там оставить.

Мысленно говорю мужчине: «Вы будете жить! Боритесь! Ради них! Вы не имеете права уйти!».

И он знает, что не имеет, потому что матери у них больше нет.

Но он не верит, в свое спасение. А я верю!

В тот миг — это было какое-то дикое ментальное единение. Когда ты можешь общаться с человеком лишь взглядом и слышать все, понимать…

Я кидала взгляд на свою сестру, за которую жутко переживала. На машину Михаила. Молила, чтобы помощь приехала, как можно быстрее. И понимала, что в эти минуты могу быть только тут, рядом с этими абсолютно незнакомыми мальчиками, с окровавленным умирающим мужчиной, с его волевым взглядом невозможно синих глаз.

И вот сейчас спустя столько лет, я снова смотрю в его глаза.

Конечно, он меня узнал. Так же как и я, пережил все вновь. Я снова чувствую его, как тогда. Эта боль, она словно проложила невидимую нить между нами, которую более не разорвать. Сколько бы лет ни прошло, но то, что произошло тогда, никогда не померкнет.

— Валерия, — повторяет мое имя с придыханием. Не верит.

— Артем, — я запомнила его имя. Хоть мы никогда после того случая не общались.

Точнее, я с ним общалась. Приходила к нему в палату. Мужчина лежал увитый трубками, перебинтованный. Он не приходил в себя. Врачи сомневались, что он выкарабкается.

Помню, как смотрела на его очень длинные черные ресницы, думала, что когда веки распахнутся, он посмотрит на мир невероятно синими глазами. Я звала его назад, к детям. Говорила, что он не имеет права их оставить.

Я чувствовала свою вину. Та авария, она не только покалечила Алену, забрала жизнь ее малыша и любимого, но и разрушила счастливую семью. Забрала у двух мальчиков мать и любимую бабушку.

Уже позже я узнаю, что Миша превысил скорость… а тогда я корила себя, ходила к сестре, а потом бежала к Артему.

Меня пускали к нему. Его сестра разрешила. Она считала меня спасительницей. Именно она взяла на себя заботу о мальчиках, которые, к счастью, не сильно пострадали.

Ваня и Сеня они прижимались к своей тете, и старались не плакать. У них всего год разницы.

— Настоящие мужчины не плачут, — говорил семилетний Сеня, шмыгая носом.

— Спасибо вам, — подбегал и обнимал меня шестилетний Ваня.

И я старалась не плакать, сдерживала слезы, как могла, а потом бежала к Артему в палату и рыдала, умоляя его вернуться к сыновьям.

— Вы должны выкарабкаться! Слышите! Я знаю, что слышите! Вы нужны своим мальчикам. Они у вас замечательные! Они вас ждут!

Муж переживал, что я корю себя. Он убеждал, что я ни в чем не виновата. Но та авария, она не могла пройти бесследно. Я так хотела помочь, но не знала как.

Я продолжала ходить к нему, общаться с его детьми,