Книга Фактор кролика - Антти Туомайнен

центр занимала целая гора булочек с корицей. Одна из них лежала у меня на тарелке, рядом с моей фарфоровой кофейной чашкой. По ту сторону стола сидел мужчина ростом выше меня. Его широкое, похожее на лопату лицо чуть раскраснелось.

— Вот, испробовал новый рецепт, — сказал он. — Но главное отличие в том, что я использовал только органическую муку. Действительно, вкус совсем другой. Некоторые говорят, что никакой разницы нет, но я с ними не согласен. Или органическая мука, или ничего. Как думаешь?

Здоровяк рассуждал о выпечке с теми же интонациями, с какими выносил смертный приговор. Я не видел смысла спрашивать, как он догадался, что это я иду к дому и поднимаюсь к нему на крыльцо. Он просто это знал.

Я взял булочку и откусил кусок. В окне открывался идиллический сельский пейзаж — поле, лес… Булочка была мягкая, теплая и таяла во рту. Я жевал под пристальным взглядом Здоровяка. Проглотив кусок, я сказал, что булочки ему, бесспорно, удались.

— А что насчет органической муки?

Над этим я долго не раздумывал.

— Или органическая мука, или ничего, — сказал я.

— И еще несколько маленьких секретов, — сказал он. — Чуть меньше время выпечки и чуть больше масла. Нужна смелость, чтобы оставить в середке немножко сырого теста. И корица должна быть свежей. Да ты ешь!

Я ел.

Меня дополнительно мотивировал черный пистолет в его правой руке. Булочка была большая. Это много сдобы. Я уже наелся, но Здоровяк чуть повел рукой с пистолетом, показывая, что я должен продолжать жевать. Я сидел в фальшивом фермерском доме посреди сельской местности где-то на юге Финляндии и под дулом пистолета поедал булочку с корицей весом в полкило и размером с два кулака.

Мы не разговаривали. Естественно, я не мог говорить с набитым ртом. Но и Здоровяк молчал. Маленькая черная дырка пистолетного дула метила прямо мне в грудь. Все, что я слышал, это звуки, производимые моими собственными челюстями. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем я проглотил последний кусок булки и вытер рот. Мы смотрели друг на друга.

— Ну? — спросил он.

— Очень вкусно, — ответил я, надеясь, что использую верную терминологию. — Температура выпекания, количество масла и органическая мука в совокупности дают превосходную текстуру.

Здоровяк посмотрел на меня так, словно я был протухшей рыбиной.

— Я имею в виду, ты, наверное, хочешь мне что-то сказать. Ты же не просто так сюда приехал.

— Да, — кивнул я.

Действительно, я приехал сюда не просто так. Или меня отведут в красный сарай, или отвезут к любимому пруду Игуаны, или я пройду назад три километра до автобусной остановки своими ногами.

— У меня проблема с персоналом среднего звена, — сказал я, глядя Здоровяку в лицо, чтобы не упустить его реакцию. — Эта проблема оказывает негативное воздействие на нашу с вами договоренность.

— Под средним звеном ты имеешь в виду?..

— Я не знаю, как его зовут. В последний раз я приезжал сюда в его внедорожнике. Его друга-тираннозавра зовут А. К.

Здоровяк засмеялся. Это был совсем короткий смешок, и он очень быстро стих. Цвет его глаз я определил бы как средний между голубым и серым. На его лице глаза смотрелись, как две царапины, как будто он годами щурился, и в результате этот прищур остался с ним навсегда. Я глубоко вдохнул. И рассказал, как меня силой усадили во внедорожник, как превратили мое лицо в сиденье для голой женщины, а потом потребовали от меня пятьдесят тысяч евро, которые, на мой взгляд, должны принадлежать самому великому пекарю. Слово «пекарь» я не упоминал, но все остальное рассказал в точности так, как это произошло на самом деле.

Мы какое-то время сидели в тишине. Я надеялся, что эта тишина не закончится новым предложением угоститься булочкой с корицей. Этого я не вынес бы. Мой желудок переполнился сахаром, маслом и органической мукой до такой степени, что я испытывал боль.

— Она села тебе на лицо?

— Технически я не назвал бы это сидением, — ответил я. — Она просто… опустилась. Ненадолго. Как будто запрыгнула на велосипед, но через несколько секунд устала и спрыгнула назад.

Здоровяк ненадолго задумался.

— Это тебя взбодрит, — сказал он. Прозвучало это так, словно он обращался скорее к себе, чем ко мне. — Эта выпечка. Булочки, булочки, булочки. Доставит приятное разнообразие.

— Я не нахожу это особенно стимулирующим, — сказал я, стараясь вернуть разговор в прежнее русло. — И пятьдесят тысяч евро…

— Это я понял, — прервал меня Здоровяк, снова становясь собой. Он выпрямился на стуле, но пистолет по-прежнему держал нацеленным на меня. — У тебя есть лишние пятьдесят тысяч?

— Что? — не понял я. — Конечно, нет.

— Как дела в банке?

— Еще слишком рано для окончательных выводов. Количество выданных кредитов превысило все ожидания.

— То есть деньги уходят, но не возвращаются.

В его голосе появились пугающие ноты. В том смысле, что он звучал абсолютно нейтрально. Пугало содержание его слов.

— На этой стадии так и должно быть, — честно сказал я. — Организация операций…

— Кто-нибудь уже расплатился по кредиту?

На этот вопрос у меня был только один ответ:

— Нет. Но я этого и не ждал. Первые выплаты начнутся на следующей неделе.

— Что там насчет Парка аттракционов?

— Парка приключений. Он на грани.

— На грани чего? Он приносит прибыль?

— Да. Но минимальную.

— Короче говоря, материнская компания вполне успешна, а у банка многообещающий старт?

— Это честная оценка нынешней ситуации, — сказал я. Это была и моя оценка тоже.

Но я не совсем понимал тона, в котором мы вели этот разговор. В нем присутствовало что-то не совсем правильное. Передо мной сидел инвестор, чей капитал таял и чье будущее представлялось все более рискованным, но он выглядел так, словно это волновало его меньше всего. В любом случае я не располагал временем, чтобы размышлять над этим. Мне все еще нужно было позаботиться о…

— Что касается среднего звена, — прервал он ход моих мыслей, — просто скажем, что я обращу на это внимание.

— Что вы имеете в виду?

— Если у тебя нет пятидесяти тысяч евро, как ты заплатишь ему пятьдесят тысяч евро?

— Никак.

— И что будет дальше?

— Он покажет эти фотографии вам и…

Я