Книга Глядя в будущее. Автобиография - Джордж Буш

необходимо было сделать такое заявление, которое сказало бы работникам ЦРУ, что им дали такого директора, который, по словам бывшего президента Никсона, не уступит настояниям и не продаст их всех. Мое обращение должно было сказать: "Я на вашей стороне, и мы в своем деле едины".

Случай представился мне с первым решением, которое я должен был принять как директор ЦРУ. На первый взгляд это был не очень важный, чисто технический вопрос.

"Где бы вы хотели расположить свой основной кабинет, — спросили меня, — в старом здании или в Лэнгли?"

Старое Президентское здание — это здание административных управлений, громадное серое строение начала века на Пенсильвания-авеню, которое когда-то было построено для государственного и военного департаментов, но с конца второй мировой войны находилось в распоряжении Белого дома. Там размещались офисы вице-президента, административно-бюджетного управления и других государственных ведомств. Если бы я разместился там, у меня был бы удобный доступ к западному крылу Белого дома и Овальному кабинету. Это было бы плюсом. Проходить каждое утро через юго-западные ворота Уэст-Экзекютив-авеню и иметь зарезервированное место на автомобильной стоянке возле Белого дома было бы полезно для имиджа. Но это восприняли бы и так, что нового директора больше интересуют политические игры в Вашингтоне, чем руководство управлением.

Поэтому первым известием обо мне стало то, что я поселился в Лэнгли на седьмом этаже здания ЦРУ. Это решение было легко принять, поскольку я уже позаботился о том, чтобы у меня был прямой доступ к президенту, где бы я ни размещался.

Это было одним из двух условий, которые я поставил, принимая должность директора ЦРУ. Ответив на телеграмму Киссинджера, я связался с Брентом Скаукрофтом, советником президента по вопросам национальной безопасности, чтобы быть уверенным, что вместе с обязанностями на новом посту у меня будут и возможности для их выполнения. Во-первых, мне должна быть обеспечена возможность непосредственного контакта с президентом, минуя бюрократию западного крыла. Во-вторых, я хотел сам назначить своего заместителя и подобрать себе штаб.

Скаукрофт телеграфировал, что наверху согласны со мной по обоим пунктам и, следовательно, мне не нужно будет действовать через секретариат Овального кабинета, чтобы связываться с президентом.

Размещение в Лэнгли отражало также мою точку зрения на то, что директор ЦРУ должен избегать даже кажущегося участия в разработке политики. Основной задачей управления, определенной в уставе 1947 года, является обеспечение разведывательными данными президента и других политических деятелей. Я намеревался руководить ЦРУ в рамках его устава не только в том, что касается политики, но и в отношении любой политической деятельности. Будучи директором ЦРУ, я отклонял приглашения на все партийные мероприятия, включая республиканский съезд в Канзас-Сити в 1976 году.

Вторым важным посланием, которое я направил своим сотрудникам, был выбор заместителя директора. С этой должности ушел в отставку мой друг генерал Вернон Уолтерс. На место Уолтерса я назначил Хэнка Ноче. Бывший университетский спортсмен ростом шесть футов четыре дюйма хорошо известный в коридорах седьмого этажа в Лэнгли, он был уважаем коллегами как профессионал, знающий о работе в ЦРУ не по рассказам.

Было и третье объявление, не отличавшееся такой популярностью у определенной части сотрудников, как первые два. Некоторые сотрудники, занимавшие ключевые посты, не произвели на меня такого впечатления, как Хэнк Ноче. Они были вынуждены уйти.

За шесть месяцев из 14 высших администраторов ЦРУ 11 были заменены. Одних повысили. Другие ушли на пенсию и в отставку или были уволены, но в каждом случае имел место личный разговор, а не безличное извещение или уведомление об увольнении.

* * *

Никакая школа или инструктор не научат, как быть конгрессменом, министром или президентом, ибо каждая из этих должностей предъявляет к человеку свои особые требования. Опыт другой работы, конечно, может помочь, но он не гарантирует успеха. Есть вещи, которые нельзя понять до тех пор, пока не займешь этот пост. Именно таким был мой приход на должность директора центральной разведки.

Я пришел в ЦРУ, имея лишь весьма общие представления о том, как оно работает. Мой дипломатический опыт давал мне представление о той роли, которую играют разведывательные операции в международных делах. Например, вы ведете переговоры с другим послом относительно позиции его страны по какой-либо проблеме. Он рассказывает вам о политической ситуации в своей стране, которая, если ему поверить, не дает ему большой свободы действий. Он просит быть благоразумным. Однако непосредственно перед этой встречей вы получили сообщение от разведки и знаете, что ситуация в его стране вовсе не такая, какой он ее описывает. И вы, конечно, твердо стоите на своем. Он запрашивает свое правительство о дальнейших инструкциях и выясняет, что у него есть несколько большие возможности для переговоров, чем он утверждал вначале. И таким образом вы достигаете компромисса, который соответствует первоначальным вашим наметкам.

А через несколько дней вы берете утреннюю газету и читаете едкое сообщение, в котором ЦРУ приписывается недостойный обман и содержатся требования критиков из конгресса, чтобы управление разъяснило свои действия. Вам хочется позвонить корреспонденту и критикам, чтобы рассказать им хотя бы о каком-то одном успехе ЦРУ, но это исключено; там, где речь идет о разведывательной работе, разговоры о прошлых успехах мешают будущим. Как сказал президент Кеннеди на открытии новой штаб-квартиры ЦРУ в 1961 году: "О ваших успехах не говорят, а о ваших неудачах трубят".

Одно из первых открытий, которое я сделал, приобретая навыки, необходимые директору ЦРУ, состояло в том, что освещение прессой деятельности управления практически является целиком негативным. После нескольких пресс-конференций, на которых я оборонялся от вопросов, заимствованных из слушаний комиссий Чёрча и Пайка, я попросил своего помощника по связям с общественностью Ангеса Тюрмера, чтобы он составил список успехов ЦРУ, о которых можно было бы объявить.

Ангес разразился длинным докладом, начинавшимся с описания роли ЦРУ в том, что можно считать самым важным достижением администрации Кеннеди.

Спросите большинство людей, что они знают о вмешательстве ЦРУ на Кубе в годы правления Кеннеди, и обычным ответом будет: "Они оказались в дураках в заливе Свиней". Однако сколько людей знает о том, что именно воздушное наблюдение ЦРУ за Кубой позволило 18 месяцев спустя выявить там советские ракетные базы? Когда президент Кеннеди сказал американскому народу и миру, что Советы лгали, будто у них нет баз на Кубе, он имел на руках доказательства, полученные благодаря возросшим возможностям США в отношении разведки. А через восемь лет после этого, когда русские предприняли еще одну попытку построить на Кубе тайную базу (создать инфраструктуру для базирования подводных лодок с ракетами) в