Книга Варяжское море II. Ярл - Даниил Сергеевич Калинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Сражайтесь, трусы! Или вы обделались, столкнувшись с настоящим врагом?! Сражайтесь, не позорьте своих отцов!!!
Хотя разобрать, что именно кричит новгородец, «восточные викинги» не могли, но ярость в его голосе была понятна им без толмача. И поняв, что спастись на ладье им не дадут, чуть менее двух десятков воев сцепили порубленные щиты, угрюмо ожидая последнюю в своей жизни схватку…
Между тем, «голова» закричал своим воинам:
— Десятки Ждана, Искрена — берите сулицы! Остальным бить, сразу после их броска… Давай!!!
В этот раз в центр приблизившейся к ладье «черепахи» ударил град дротиков. Щиты вновь успешно защитили своих хозяев — но ведь когда в их дерево врезается сулица (а то и не одна!), рука невольно подается вниз под новой тяжестью… И в крепкой «стене щитов» появляются первые бреши. Твердило хорошо знал об этом — знали и его лучники, уже не раз пользующиеся подобным приемом на поле брани! А потому в следующий же миг очередной залп стрел ударил уже и в бреши, раня и убивая воинов, и сломав, наконец, едва ли не монолитную защиту свеев.
— Сулицы!!!
Уловив удачный момент, опытный вожак ушкуйников отдал новый приказ — и очередной бросок дротиков был столь успешен, что центр свейского отряда был выбит едва ли не целиком! Но уцелевшие скандинавы, понукаемые ярлами, бросились вперед уже бегом, успев добежать до цепочки чуди до нового обстрела… И тогда «голова» стремительно шагнул к противоположному борту ладьи, перевалился через него и ловко спрыгнул на мягкий песок — к ожидающим его полутора сотням воев!
— Вперед, за мной!
А в ответ «голове» раздалось яростное, оглушительное:
— Святая Софиия-я-я-я!!!
Эсты. Кааро, воин
Они бежали. Бежали так быстро, насколько могли — атаковавшие лагерь свеи, как казалось, многократно превосходили эстов числом, а на охваченной паникой стоянке не нашлось ни одного вождя, кто сплотил бы воинов и дал бы напавшим отпор.
Будто всех вожаков убили в начале боя…
Кааро, не разобравшись в происходящем, бежал. Бежал вместе со всеми, один из многих в толпе мужей, потерявших мужество и способность трезво оценить происходящее… Впрочем, и в бегстве он сохранил в ножнах короткий полунож-полумеч, именуемых в германских землях «саксом», топор с небольшой стальной «головой» за поясом, щит, повешенный через плечо на длинном ремешке, и даже копье! Кааро бежал, готовый, однако, к бою, и надеющийся лишь на то, что успеет развернуться к врагу лицом, коли тот его настигнет — и принять честный бой перед самым концом! Потому он часто оглядывался назад, страшась и одновременно ожидая того, как из ночной тьмы на него выскочит враг с воздетым над головой топором… Но враг все не показывался, и Кааро замедлил свой бег, а затем и вовсе остановился, пытаясь отдышаться и одновременно напряженно вглядываясь в сторону покинутого ими лагеря.
Из-за собственного тяжелого дыхания и шума в ушах (словно бы в них отдавались удары сердца!) воин слышал плохо; впрочем, пока ничего не происходило. Разве что рядом с ним начали останавливаться столь же тяжело, порывисто дышавшие воины… Но когда, наконец, гулкий стук, мешающий слышать, пошел на спад и Кааро смог разобрать происходящее, то до него донеслись крики сражающихся, звон стали, хруст дерева… На стоянке по-прежнему шел бой!
А потом молодой еще воин увидел, как со словенской ладьи во врага летят зажженные стрелы, а потом еще и еще… И наконец, гулко раздался яростный клич новгородцев, коей не расслышать было и вовсе невозможно:
— Святая Софиия-я-я-я!!!
Кааро сделал шаг вперед по направлению к сражающимся — вслед за ревом словен с удвоенной силой раздались многочисленные крики воинов, яростно убивающих друг друга. Потом на мгновение замер — но лишь для того, чтобы обратиться к окружающим его эстам:
— Надо вернуться. Ударим свеям в спину!
— Ты дурак?! Зачем нам идти туда?! Пусть убивают друг друга, нам-то что?!
Кааро узнал голос столь резко ответившего ему мужа: это был Ааре, парень из соседнего села, практически его ровесник — всего на год старше. Крикливый, самоуверенный и задиристый, он часто пускал кулаки в ход, когда был уверен в своей победе, благодаря чему прослыл забиякой (природа не обделила подлеца ни силушкой, ни статью). Вокруг Ааре всегда была целая стая его дружков-прихлебателей, считающих, что пусть лучше они будут вместе с ним и станут изредка терпеть его покровительственные насмешки, чем окажутся против, и отхватят новую порцию кулаков! При этом с Ааре из-за его прихлебателей приходилось считаться. А переняв привычки вожака, последние с радостью находили новых жертв и чувствовали особое удовольствие от их унижения! Весной всю ватагу подросших молодцев отправили в поход, кое-как вооружив — ну а воинскими упражнениями мужи из числа «восточных викингов» занимались с детства… И довольно долго Кааро был вынужден безмолвно терпеть частые нападки шайки этих шелудивых псов — он был одиночкой по натуре, и достаточно спокойным (до поры до времени) малым, старающимся разрешить любую брань полюбовно. Что подобными стервятниками во все времена считалось слабостью…
Но сейчас все было совершенно иначе!
— Ты со страху разучился соображать, Ааре?! Ты спрашиваешь, «нам-то что»?! А ты хоть подумал о том, что свеи, коли перебьют новгородцев, наверняка сожгут наши драккары, и тогда куда нам деваться на их земле?! Ведь тогда всех нас ждет скорая и бесславная гибель!!!
Глухим от долго сдерживаемой ненависти, коей он наконец-то дал ход, Кааро сейчас по-волчьи смотрел на давнего обидчика — и происходи все днем, последний бы наверняка бы не спешил с резкой отповедью… Но Ааро не видел его — а потому ответил, аж плюясь от злости:
— Тупоголовый сын курицы! Ты что, не знаешь, что наш волхв договорился со свеями и… А-а-а-а-а!!!
Кааро больше не стал терпеть обиды — и тем более оскорбления своей матери! Коротко размахнувшись, он ударил копьем столь стремительно, что никто из окружающих не успел даже увидеть его смазанного выпада! Тем более в ночи… Между тем парень, открыто бросивший вызов самому ненавистному в своей жизни человеку — и насадивший того на копье, впервые убив! — испытал невероятную радость и одновременно мощнейший душевный подъем! Чуть растянув миг, пока дергающийся на другом конце копья выродок пищит от боли, словно слабовольная баба, он яростно закричал всем, кто мог его услышать:
— Воины! Славные мужи Курессааре!!! Мы показали спину врагу, утратив мужество
