Книга Философские тексты обэриутов - Леонид Савельевич Липавский

жест — очаг бессмыслицы, он самоценен и событиен и поэтому не нуждается в интерпретации («Смысле»), он — не для чего, он просто есть открытие новых возможностей существования для предметов и тел, погрязших в скуке времени.

Примечания

1

Ср. стихотворения Олейникова: «Кузнечик, мой верный товарищ...». «Муха». «Таракан», «Из жизни насекомых», «Жук-антисемит» и др. (соотв. №№ 2, 56, 57, 58, 61-67 по изд.: Николай Олейников. Пучина страстей. Вступ. ст. Л. Я. Гинзбург и А. Н. Олейникова; сост., подг. текста и примеч. А. Н. Олейникова. — Л., 1990 (далее — Пучина страстей.). Известно, что у Олейникова дома была энтомологическая коллекция.

2

Ср. в стих. «Служение Науке»: «Везде преследуют меня... Мечты о спичках. мысли о клопах, О разных маленьких предметах» (Пучина страстей, № 27).

3

Ср. стих. «Озарение» (там же. № 28). в котором, возможно, пародируется чинарская идея «иероглифов» (см. ниже).

4

Ср. стихотворения из цикла «Столбцы»: «Футбол», «На рынке». «Свадьба» и Др. (См.. напр.: Н. Заболоцкий. Собрание сочинений в трех томах. Том первый. — М., 1983 (далее — Заболоцкий.). Соотв. стр. 343, 352. 357).

5

Пренебрежительные высказывания о французах встречаются и ниже в «Разговорах».

6

К 1933 году относится поэма Заболоцкого «Птицы» (Заболоцкий. с. 112).

7

Вариант этого текста (возможно, запись, сделанная Хармсом по просьбе Липавского) воспроизведен в публ.: Дневниковые записи Даниила Хармса. Публ. А. Устинова и А. Кобринского. — Минувшее, вып. 11, Париж, 1991 (далее — Минувшее), сс. 471-472; Даниил Хармс. «Боже, какая ужасная жизнь и какое ужасное у меня состояние». Записные книжки. Письма. Дневники. Публ. В. Глоцера. — «Новый мир», 1991, № 2, сс. 193-195 (далее — НМ).

8

Ср. трактат Хармса под таким названием. (Здесь и далее тексты, воспроизводимые в настоящем издании, упоминаются без дополнительных ссылок).

9

Многие тексты Хармса связаны с построением и нарушением числовых последовательностей; ср. трактат «Числа нс связаны порядком...»

10

В записях Хармса нередко встречаются знаки и графические символы; часть их, в т. ч. хармсовская «тайнопись», поддастся расшифровке и толкованию. См. об этом: Александр Никитаев. «Тайнопись» Даниила Хармса. Опыт дешифровки. — «Даугава», 1989, №.8, сс. 95-99; Анна Герасимова, Александр Никитаев. Хармс и «Голем». — «Театр». 1991, № 11 (далее — Театр), сс. 36-50.

11

Ср. известную запись Хармса «Меня интересует только чушь...» (см.: НМ, с. 218).

12

О людях этого типа, людях «с улицы», которым свойственны, в частности, «некоторый алогизм в стиле мышления и иногда творческая сила, неожиданно пробужденная психической болезнью», и к которым всегда тянуло Хармса. вспоминал его друг В. Н. Петров. См.: В. Н. Петров. Даниил Хармс. Публ. В. Глоцера. — Панорама искусств.

13

М., 1990, с. 243.

14

По воспоминаниям, Хармс любил и умел показывать фокусы, носил для этого с собой раскрашенные шарики для пинг-понга. См., напр.: А. И. Порет. Воспоминания о Данииле Хармсе. Публ. В. Глоцера. — Панорама искусств 3, М., 1980, сс. 358-359.

15

Одно из свидетельств этого хармсовского интереса — сохранившиеся в его бумагах планы воображаемых квартир (ср. о них ниже в тексте «Разговоров»).

16

К этому времени (1933) относится так называемый «дневник» Хармса, в котором он вел практически ежедневную запись событий (воспроизведен в изданиях, упомянутых в примеч. 7). Известна также более поздняя запись в «голубой тетради»: «Каждый день раскрывай эту тетрадку и вписывай сюда не менее полстраницы. Если нечего записать, то запиши хотя бы по примеру Гоголя, что сегодня ничего не пишется» (НМ, с. 215).

17

«Колесо» — один из важных для Хармса иероглифов (здесь и далее употребляю это слово в «чинарском» смысле), очевидно, связанный с понятием «чистоты» и «реальности искусства». Так, напр., в письме к К. Пугачевой от 16 октября 1933 г. Хармс пишет: «Я не знаю каким словом выразить ту силу которая радует меня в Вас. Я называю ее обыкновенно чистотой» (далее в черновике зачеркнуто:) «или водой или вертящимся колесом» (ОРиРК ГПБ, ф. 1232 (далее — Фонд), № 395, л. 6.). Ниже в письме речь идет о том, что настоящее искусство, обладающее «чистотой порядка», принадлежит к «первой реальности», «оно обязательно реально». (Письма Хармса к К. Пугачевой см., напр.: Даниил Хармс. «Я думал о том, как прекрасно все первое!». Публ. В Глоцера. — «Новый мир», 1988, № 4, сс. 133-142). О связи воды с колесом ср. в стих. 1933 г. (2 сентября) без названия, которое начинается так: «Я понял будучи в лесу / вода подобна колесу» и, судя по окончанию («я лег / и мысли больше нет»), описывает своего рода медитативное состояние. Сохранилось выполненное Хармсом изображение «колеса» с подписью «REAL» (воспр. в изд.: Даниил Хармс. Полет в небеса. Вступ. ст., сост., подг. текста и примеч. А. А. Александрова. — Л., 1988 (далее — Полет в небеса), с. 5; в цвете — на 1-й стр. обложки журнала Театр).

18

О «каббалистических» занятиях Хармса говорится, в частности, в вышеупомянутой статье «Хармс и «Голем»» (Театр).

19

«Иероглиф двузначен, — писал Я. С. Друскин в своем исследовании творчества Введенского «Звезда бессмыслицы», — ... собственное значение иероглифа — его определение как материального явлении — физического, (биологического, физиологического, психофизиологического. Его несобственное значение не может быть определено точно и однозначно, его можно передать метафорически, поэтически, иногда соединением логически несовместных понятий, т. с. антиномией, противоречием, бессмыслицей. Иероглиф можно понимать как обращенную ко мне непрямую или косвенную речь нематериального, то есть духовного или сверхчувственного, через материальное или чувственное» (Фонд, № 15, л. 5; также: Аврора, с. 109). Термин «иероглиф» был введен в круг «чинарей» Липавским. Ниже в «Разговорах» можно найти смутные упоминания о некоем словаре иероглифов, который участники «Разговоров» собирались совместно составлять, разбираются причины, по которым идея не была осуществлена. (Попытку выстроить подобный «словарь» на основе личного языка Введенского см. в моей статье: «Уравнение со многими