Книга Все хорошо - Мона Авад

хотели меня видеть, профессор Фитч? – спрашивает она, разглядывая меня, сидящую на письменном столе нога на ногу, болтающую в воздухе сапожком и приветливо ей улыбающуюся.

– Элли, – выпеваю я. В последнее время я постоянно пою. – Вот и ты. Заходи, заходи. Будь так добра, прикрой за собой дверь. Отлично. Садись. – Я указываю на стул острым носком своего сапожка.

Она послушно садится. Я окидываю ее взглядом – руки комкают холщовую сумку, волосы, которые мне ужасно хочется подобрать, занавешивают лицо. И вдруг замечаю, что пальцы у нее дрожат. Неужели за все эти недели, когда ей каждый день приходилось играть Елену, она не стала увереннее в себе?

– Как тебе наши последние репетиции? – мягко спрашиваю я.

А Элли, уткнувшись взглядом в мои обутые в сапожки на шпильках скрещенные ноги, отвечает:

– Нравятся, профессор.

– Миранда, Элли. Пожалуйста, зови меня Миранда.

– Миранда.

– Ты, конечно, догадываешься, зачем я тебя позвала?

Она качает головой:

– Нет, проф… Миранда.

– Нет? – «В самом деле, Элли?» – Что ж, сама видишь, что на дворе.

Я с улыбкой киваю на окно. Набухшие почки. Светло-зеленая листва. Весна. Весна пришла, она хоть понимает? Время, когда все в природе расцветает. Совокупляется. Становится влажным, пахучим и соблазнительным. А это значит, что день премьеры все ближе.

Элли нервно кивает. Да-да, она заметила.

– Учитывая, что премьера не за горами, а исполнительница главной роли все еще… – тут я чувствую, как мои губы невольно растягиваются в злорадную ухмылку, и поскорее прикусываю их, изображая скорбь, – отсутствует…

Элли печально кивает. Да, все так.

– Мне пришлось принять непростое решение.

Я спрыгиваю со стола и начинаю прохаживаться по кабинету, чтобы подчеркнуть, как трудно оно мне далось. Каблучки новых сапог звонко стучат по полу. Я практически не снимаю их с самого момента покупки. С того вечера, когда влетела в магазинчик в торговом центре и заявила продавцу: «Мне нужны кожаные сапоги. На каблуках. На высоких каблуках. На шпильках!»

Элли встревоженно смотрит на меня и переспрашивает:

– Решение? Какое решение?

Я с наслаждением разворачиваюсь и вспрыгиваю обратно на стол. Как же легко мне теперь даются подобные маневры! Снова скрещиваю ноги – не цементные, из плоти и крови. Поднимаю глаза на свою Елену и улыбаюсь.

– Относительно распределения ролей, Элли.

Та задерживает дыхание. Она уже догадалась. Только и ждет, когда я это озвучу.

– Элли, мне бы хотелось, чтобы Елену в нашей постановке сыграла ты.

Она закрывает глаза, опускает голову и шепчет:

– Я?

– Ты идеально подходишь на эту роль, Элли. Пропускаешь боль Елены, ее любовь, ее потери, ее несгибаемую решимость через себя.

Элли молчит. И все так же смотрит в пол. А руки у нее по-прежнему дрожат.

– Ну же, Элли, неужели ты не догадывалась, к чему все идет? Сказать по правде, это твоя вина.

Побелев от страха, она вскидывает голову:

– Моя?

– Конечно, всему виной то, что ты слишком талантливо играла эту роль. Прямо светилась на сцене. Честно говоря, мне еще ни разу не доводилось видеть такого блестящего исполнения роли Елены. Ты каждый день всех нас завораживаешь. Меня так точно.

Элли снова устремляет взгляд в пол. Я замечаю, что теперь она дрожит всем телом, кладу руку на ее трясущееся плечо, потом приподнимаю лицо за подбородок, ожидая увидеть в глазах слезы. И да, они действительно есть. Но на губах Элли при этом играет ухмылка. Злорадная ухмылка. Которую она всеми силами пытается спрятать. Прикусывает губу. И снова опускает голову.

– А как же Бриана?

О, Элли. До последнего старается проявлять благородство. Несмотря на то что только и грезит об этой роли. Пожалуй, подыграю ей.

– А что Бриана?

– Это ведь ее роль, – тихо бормочет Элли. – Мне не хочется ее отбирать.

А сама уже замерла на краю пропасти собственной всепоглощающей страсти. Качает головой, завороженно глядя в бездну.

– Конечно же, тебе не хочется, – «покупаюсь» я на ее ложь. – Но ведь Брианы по-прежнему не видать? – Отклонившись назад, я делаю вид, что заглядываю под стол. Потом «проверяю» под своим настольным календарем. Надо же, нигде ее нет! Испарилась Бриана.

Элли испуганно оглядывается, но, разумеется, и у нее за спиной Бриана тоже не стоит.

– Но что, если она вернется? – спрашивает она.

– Не вернется! – Вот и опять я выпаливаю это слишком поспешно. – Как тебе известно, она все еще… неважно себя чувствует.

– Как грустно, – кивает Элли.

На лице ее теперь проступает искреннее беспокойство. Злорадства и след простыл. Поэтому я тоже напускаю на себя скорбный вид. Ах, я так озабочена. Так обескуражена этим неожиданным поворотом событий. Разумеется, я вовсе от него не в восторге. Не пускаюсь внутренне в пляс.

– Да-да, очень грустно. Мы все расстроены. Но нужно держаться до последнего. Как говорится, шоу должно продолжаться. – Я выдавливаю из себя печальную улыбку.

– А кто же сыграет Короля?

– Забудь о Короле, – отрезаю я. – Неужели тебе хочется ковылять по сцене, изображая недужного старика, страдающего свищами? Скажу откровенно, Элли, я никогда не видела тебя в этой роли. Никогда.

Когда это я успела превратиться в собственную мать, караулящую меня за кулисами? Как сердилась она каждый раз, когда я, маленькая, боялась выйти на сцену, какой вымученной становилась ее улыбка. Да что со мной такое, почему я не могу просто выбежать из-за занавеса и воссиять, как мы и договаривались? Ведь я столько раз проделывала это во время репетиций в нашей гостиной. Натягивала костюм Дороти Гейл, обувала красные атласные башмачки, а мать, сидя на диване в своем кимоно с сигаретой в одной руке и бокалом вина в другой, вместе со мной проговаривала текст роли. «В гостях хорошо, а дома лучше. В гостях хорошо, а дома лучше».

На солнце за окном набегает облачко. И его тень ложится на все еще озабоченное лицо Элли.

– Просто предоставь все мне, ладно? – ласково убеждаю я. – Для тебя сейчас самое важное – это Елена. Я, честное слово, ума не приложу, кто бы смог сыграть ее лучше тебя. Справишься, Элли?

И она снова улыбается. Все та же ухмылка против ее собственной воли кривит ей губы. А мне вдруг вспоминается, как я впервые попробовала свиную грудинку. Поджаристая корочка хрустнула на зубах, и уголки моих губ вот так же невольно поползли вверх.

– Да, – отвечает Элли. – Справлюсь. Спасибо. Огромное вам спасибо, Миранда.

– Благодари себя, Элли. Серьезно. Ты эту роль заслужила.

– Я имею в виду, спасибо, что разглядели что-то во мне. Большинство людей…

– Большинство людей идиоты.

Она благодарно мне улыбается.

Я спрыгиваю со стола, давая понять, что встреча окончена. Элли понятливо