Книга Крейг Кеннеди - Артур Б. Рив

внимание, как кровяные тельца в этой зараженной крови потеряли свой гладкий, глянцевый вид, стали зернистыми и неспособными питать ткани. Трипаносомы борются с нормальными клетками крови. Здесь мы имеем низшую группу животных, простейших, которые убивают высшую, – человека.

Кеннеди не требовалось ничего, кроме затаенной тишины, чтобы убедить его в эффективности его метода изложения позиции.

– А теперь, – продолжил он, – давайте на время оставим эту кровососущую вампирскую муху це-це. Мне нужно сделать еще одно откровение.

Он положил на стол под лампами, которые теперь снова вспыхнули, маленький полый серебряный цилиндр.

– Этот маленький инструмент, – объяснил Кеннеди, – который у меня здесь есть, известен как канула, маленький канал, для отвода крови из вен одного человека к другому – другими словами, переливание крови. Современные врачи довольно успешны в его применении.

– Конечно, как и во всем, в этом есть свои особые опасности. Но один момент, который я хотел бы подчеркнуть, заключается в следующем: при выборе донора для переливания люди делятся на определенные группы. Сначала необходимо сделать анализ крови, чтобы увидеть, подходит ли она, и в этом отношении существует четыре класса людей. В нашем случае этим вопросом пришлось пренебречь. Ибо, джентльмены, на полу лаборатории было два вида крови, и они не совпадают. Короче говоря, это было то, что произошло на самом деле. Была предпринята попытка перелить кровь Кашинга в качестве донора другому человеку в качестве реципиента. Человек, страдающий болезнью, заразившейся от укуса мухи це-це – смертельной сонной болезни, столь хорошо известной в Африке, – намеренно попытался совершить грабеж, который, как я полагаю, не имеет аналогов. Он украл кровь другого человека! Он украл ее в отчаянной попытке остановить неизлечимую болезнь. Этот человек использовал соединение мышьяка под названием атоксил, пока его кровь не наполнилась им, и его воздействие на трипаносомы не свелось к нулю. Оставалось попробовать еще один дикий эксперимент – украденную кровь другого.

Крейг сделал паузу, чтобы позволить ужасу преступления проникнуть в наши умы.

– Кто-то из группы, которая отправилась осматривать концессию в Конго, заразился сонной болезнью от укусов этих кровососущих мух. Этот человек сейчас достиг стадии безумия, и его кровь полна микробов и перегружена атоксилом. Все было испробовано и потерпело неудачу. Он был обречен. Он видел, что его состояние под угрозой из-за открытия способа производства синтетического каучука. На карту были поставлены жизнь и деньги. Однажды ночью, взбудораженный приступом безумной ярости, с силой, намного превосходящей ту, которую можно было бы ожидать в его обычном расслабленном состоянии, он увидел свет в лаборатории Кашинга. Он прокрался украдкой. Он схватил изобретателя со своей на мгновение сверхчеловеческой силой и задушил его. Пока они боролись, он, должно быть, сунул ему под нос губку, пропитанную эфиром и апельсиновой эссенцией. Кашинг упал в обморок.

– Преодолев сопротивление, он потащил теперь уже бесчувственное тело к рабочему столу. Должно быть, он работал отчаянно. Он сделал надрез и обнажил лучевую артерию, пульс. Затем он, должно быть, ввел себе местную анестезию в руку или ногу. Он закрепил вену и надавил разрезанным концом на эту маленькую канюлю. Затем он наложил на это артерию Кашинга, и кровь, которая, возможно, должна была спасти ему жизнь, начала течь в его истощенные вены. Кто был этот сумасшедший? Я наблюдал за действиями тех, кого подозревал, когда они не знали, что за ними наблюдают. Я сделал это с помощью этого аккуратного маленького устройства, которое выглядит как полевой бинокль, но на самом деле является камерой, которая снимает предметы под прямым углом к направлению, в котором, кажется, направлено стекло. У одного человека, как я обнаружил, была рана на ноге, перевязку которой он нервно поправлял, когда думал, что никто не смотрит. Ему было трудно проковылять даже небольшое расстояние, чтобы открыть окно.

Кеннеди откупорил бутылку, и тонкий аромат апельсинов, смешанный с эфиром, проник в комнату.

– Кто-нибудь здесь сразу же узнает этот запах. Это новый паровой анестетик с оранжевой эссенцией, смесь эссенции апельсина с эфиром и хлороформом. Запах, скрытый апельсином, который витал в лаборатории мистера Уинслоу и мистера Стронга, был не изопреном, а настоящим эфиром. Я позволяю некоторым запахам вырваться отсюда, потому что в этой самой лаборатории все произошло, и это один из хорошо известных принципов психологии, что запахи сильно наводят на размышления. В этом случае запах теперь, должно быть, наводит кого-то на мысль об ужасной сцене прошлой ночи. Более того, я должен сказать этому человеку, что переливание крови не спасло и не могло спасти его. Его болезнь вызвана состоянием, которое неизлечимо и не может быть изменено переливанием новой крови. Этот человек сегодня так же обречен, как и до того, как совершил…

Какая-то фигура вслепую шарила вокруг. Соединения мышьяка, которыми была заряжена его кровь, вызвали один из приступов слепоты, которым подвержены потребители наркотика. В своем безумии он, очевидно, отчаянно тянулся к самому Кеннеди. Пока он шел ощупью, он болезненно прихрамывал от боли в ране.

– Доктор Харрис, – произнес Кеннеди, избегая безумного порыва к себе и говоря тоном, который взволновал нас, – вы тот человек, который высосал кровь Кашинга в свои собственные вены и оставил его умирать. Но государство никогда не сможет взыскать с вас наказание за ваше преступление. Природа сделает это раньше справедливости. Джентльмены, это убийца Брэдли Кашинга, маньяк, современный научный вампир.

Я смотрел на сломленного, обреченного человека со смесью жалости и отвращения, а не с обычными чувствами, которые испытываешь к преступнику.

– Пойдем, – сказал Крейг. – Местные власти могут заняться этим делом прямо сейчас.

Он сделал паузу ровно настолько, чтобы сказать слово утешения бедной, убитой горем девушке. Оба Уинслоу ответили немым взглядом благодарности и отчаяния. На самом деле, в суматохе мы были только рады избежать еще каких-либо подобных скорбных поздравлений.

– Что ж, – заметил Крейг, когда мы быстро шли по улице, – если нам придется ждать здесь поезда, я предпочитаю подождать на железнодорожной станции. Я выполнил свою часть работы. Теперь мой единственный интерес – убраться отсюда, пока они не устроили мне банкет или линчевание.

На самом деле, я думаю, что он предпочел бы новизну общения с группой линчевателей, если бы ему пришлось выбирать между ними.

Однако вскоре мы сели на поезд, и, к счастью, к нему был пристоен ресторан. Кеннеди коротал время между станциями, читая о разоблачениях взяточников в городе.

Когда мы подъехали к станции ближе к вечеру, он с облегчением отбросил газету в сторону.

– Теперь спокойный вечер в лаборатории, – воскликнул он почти радостно.

С какой натяжкой воображения он мог назвать это отдыхом,