Книга Архонт - Дмитрий Видинеев

Тяжело вздохнув, Полина поднялась, налила из чайника в пиалу немного воды, выпила её маленькими глотками и продолжила, оставшись стоять возле плиты:

– Когда я пришла к нему домой, он сразу же всё понял. Обнял меня и сказал: «Я рад, что это будешь ты, Синичка». Валера меня Синичкой называл. Я потом пыталась вспомнить почему, но не смогла. Он как будто назвал меня так в первый раз, и это было настолько естественно, что я восприняла эту «Синичку» без удивления, – Полина хмыкнула. – Некоторые вещи так легко забываются, а когда пытаешься вспомнить, вдруг осознаешь, насколько эти вещи были важны. Он сказал: «Я рад, что это будешь ты, Синичка», а я влепила ему пощёчину, а потом разрыдалась у него на груди. В тот момент я жалела, что стала чародейкой, что вынуждена подчиняться Центру. Мне хотелось спасти Валеру, крикнуть ему: «Беги, беги!..» Но я понимала: сбежать он не сможет. Конечно же, в Центре подстраховались и исключили любой вариант его спасения. Казнь была неминуема. Валера сказал, что ни о чём не жалеет, и то, что он избавил тех несчастных от мучений, считал самым правильным поступком в своей жизни. «Своим страданием они заслужили лёгкую смерть» – это его слова. Я уже тогда сознавала, что не смогу его убить. Наверное, я это понимала с самого начала. А превратить его в овощ, лишить любимого человека разума… Я сама с ума сходила от одной мысли об этом. В тот момент я просто не могла быть сильной, решительной. Мы сидели с Валерой на кухне, разговаривали. Говорили о чём угодно, но только не о том, что должно было скоро случиться. Он отлично держался, не выказывал ни страха, ни тревоги. Не представляю, сколько усилий ему это стоило. А я совсем расклеилась. Валера сказал, что хочет посмотреть фильм. Что-то вроде последнего желания. У него была полная коллекция фильмов Такеши Китано. Он просто его обожал. И вот мы поставили фильм «Затойчи» про слепого самурая, устроились, обнявшись, на диване… Валера смотрел кино так, словно видел его впервые. То и дело восхищался игрой Такеши. А у меня все мысли были о предстоящей казни. Я мечтала, чтобы время остановилось, чтобы фильм не кончался, чтобы мы сидели вот так вечно. Я чувствовала, что вот-вот опять разрыдаюсь, глаза щипало от слёз, и я пошла в ванную, чтобы промыть их… А Валера как будто только и ждал этого момента. Он запер меня в ванной и сказал громко: «Не вздумай ни в чём себя винить, Синичка!» Я закричала, чтобы он меня выпустил, а потом принялась выламывать дверь. У меня тогда словно бы мозг отключился. Была только паника. Я кричала и бросалась на дверь, кричала и бросалась… пока не вышибла её… Окно в гостиной было распахнуто настежь. Как сейчас помню, как ветер вздувал занавески. Я сразу всё поняла. Валера избавил меня от обязанности палача, не дал мне совершить то, чего я потом себе никогда бы не простила. Он прыгнул в окно с девятого этажа. Я выглянула наружу и увидела его. Валера лежал на асфальте в свете фонаря. Эта картина навсегда отпечаталась у меня в голове. Она хранится, как фотоснимок в семейном фотоальбоме. Я помню, как тень от деревьев падала на его тело, помню пожухлую листву на тротуаре. Каждую мелочь помню. Этот образ до сих пор иногда всплывает в сознании, словно для того, чтобы я не смела об этом забывать, чтобы даже не пыталась. А я и не пытаюсь. Живу с этим. Валера успел написать записку. Оставил её на столе возле моей сумочки. «К чёрту магию!» – вот что он написал. Эти же слова я потом сказала братьям Великановым. Они меня не упрекали, не пытались что-то доказать.

– Знали, что ты магию не бросишь, – мягко встряла Саяра.

– Конечно, знали, – согласилась Полина. – Примерно через месяц я остыла и вернулась к своим обязанностям корректора. Моей упёртости хватило не на долго. Но с тех пор я стала больше сомневаться, и уж точно больше не казалась самой себе волшебницей из сказки. Юношеская восторженность магией осталась в прошлом. И это к лучшему.

Она не стала рассказывать, что после гибели Валеры почти перестала общаться с Верховными магами, кроме Игоря Ивановича и Бориса Ивановича Великановых. А когда один из близнецов пропал без вести, у неё остался только Игорь Иванович. Она делала свою работу и мало интересовалась внутренней политикой Центра. Не проявляла любопытства по поводу того, кто кого сменил на каком-нибудь ответственном посту, или какие решения приняли на Совете верховных магов.

Саяра вышла из-за стола, разлила по кружкам травяной напиток. Полина заметила на лице якутки странное выражение, словно она силилась что-то сказать, но отчего-то не решалась.

За окном шумел ветер – он то завывал надрывно, будто безумный пёс, то шипел, как змея. Вьюга, отдохнув днём, вернулась с новыми силами, но с прежней безрадостной песней.

– Не думала, что решусь тебе это рассказать, – заговорила Саяра, – но ты должна знать правду.

Она стояла, уперев руки в край стола, и как-то обречённо склонив голову. Её серебристые косы нависали над кружками с травяным напитком. Полина ощутила, как по спине пробежал неприятных холодок. Какую такую правду она должна знать? Что-то подсказывало, что эта правда ей не понравится.

«Не рассказывайте, Саяра, не надо!» – мысленно взмолилась она.

– Ты должна знать, – безжалостно повторила якутка сдавленным голосом. – Это касается твоего наставника, Бориса Великанова, – каждое слово ей приходилось вырывать из себя с каким-то страданием. – Он не пропал без вести, нет. Три года назад я с ним встречалась. Я тогда гостила у своей давней подруги в маленькой деревушке неподалёку от Вильнюса. Там меня Борис и нашёл.

Полина слушала её, не в силах вымолвить ни слова. Мозг с трудом воспринимал то, о чём говорила якутка.

– Он уже не был тем человеком, которого я знала, – продолжала Саяра, – которого знала ты, Полина. Он изменился. Не знаю, что произошло с ним, какие силы поработали над его разумом, но он превратился в какое-то злобное подобие прежнего Бориса. Я сначала подумала, что он одержим, что в нём поселилась какая-то тёмная сущность… Но нет, дело было в чём-то другом. Из него словно бы вынули всё хорошее, доброе и начинили злом. Видела бы ты его глаза… В них было что-то звериное, свирепое. А его аура была алой, с какими-то дымными тёмными разводами. Никогда прежде такой не видела. Я даже на какое-то время усомнилась, человек ли он вообще? Борис сказал, что теперь служит Ему. Кому «Ему» не рассказал, но в его голосе было такое благоговение, словно речь шла о самом дьяволе. Он уверил меня, что уже много магов встало на Его сторону, а меня разыскал, чтобы и я присоединилась. «Ты нужна нам», – говорил он. Я пыталась задавать вопросы. Спрашивала, что за силу он представляет, почему он так изменился. Но Борис на мои вопросы не отвечал. Не потому что не хотел, а потому что не мог. Это я заметила. В его рассудке словно бы стояла стена, за которой была запретная для посторонних зона.

Саяра умолкла, искоса взглянула на Полину. Снова заговорила после долгой тяжёлой паузы:

– Я прогнала его. И мы больше с ним не виделись. Теперь ты всё знаешь, девчуля, и если пожелаешь, можешь рассказать правду Игорю Ивановичу. Я не смогла.

– Но почему? – простонала Полина.

– Просто не смогла. То, во что превратился его брат… Лучше считать, что он пропал без вести. Или погиб. Это моё мнение, а ты сама вправе решать.