Книга Последний реанорец. Том V - Вел Павлов

— О чем ты говоришь, Всеволод? ‒ возмутился тотчас Валуа. ‒ На что ты намекаешь?

— Вы знаете, о чем я говорю и на что намекаю, ‒ расслабленно отозвался тот. ‒ И вам прекрасно известно, кто сейчас рискует больше остальных, не так ли?

— Ты нас в чем-то обвиняешь? ‒ холодно осведомился Фридрих.

— Разве такое было? Гуань-ди? Амрит? Такое было? ‒ обратился тот к двум императорам подле себя, и те с улыбками на губах лишь отрицательно покачала головой. ‒ Вот и я так думаю, ‒ развёл Романов плечами, а после рукой указал на арену. ‒ Сейчас мой столп делает многим одолжение. Вместо семи дней турнира, он предлагает всё закончить за шесть. Разве не удачно? Сэкономит нам всем время. Состязание ‒ это хорошо, но думаю, ‒ и самодержец Российской Империи, взглядом окинул всех присутствующих правителей глазами. ‒ У многих из нас хватает дел и помимо этого.

— Это бред, Всеволод! ‒ вспыхнул раздраженно Рудольф. ‒ Всем известно, что внучка Франциска будет сильнее него. Только не говори мне, что таким образом, твой нахальный недомерок пытается переложить своё будущее поражение на неравное количество сил и хочет уйти таким образом от позора и сохранить любовь публики. Догадываюсь, что именно поэтому он и вызвал Оттона на такой поединок. Он трус!

— Поражение, есть поражение, как не крути, но мне кажется, что Захар лишь пытается всё сделать более… зрелищно. Он отнюдь не трус, ‒ тепло усмехнулся Романов. ‒ Трусами я бы назвал кое-кого… других.

— А знаете, ‒ вдруг с широкой улыбкой заговорил китаец. ‒ Я бы посмотрел на такое противостояние. Да. Возможно, это и бред, но если мальчишка этого так рьяно хочет и не боится отдать свою жизнь, то почему бы и нет. Мне была по душе их схватка с Таном. Да и сам Веймин рад такому опыту. К тому же, что вы от этого теряете?

— Тоже бы не отказался взглянуть, ‒ подал голос император Индии, под нарастающие обсуждения некоторых правителей за их спинами.

— Мы можем потерять авто… ‒ начал было Фридрих, но его перебил невозмутимый голос Романова.

— Десять любых стигм и пятен на территории Российской империи… на ваш выбор. Это с лихвой покроет потерю вашего… авторитета.

Стоило прозвучать данным словам, как в вип-ложе образовалась мёртвая тишина, а троица мужчин невольно переглянулась между собой, а в глазах заплескалась жадность.

— Двенадцать… ‒ вдруг спохватился Рудольф. ‒ Лишь тогда мой внук согласится выйти на арену.

— Ты вот так запросто хочешь распрощаться с целым состоянием и собственным влиянием, чтобы просто потешить эго своего нахального мальчишки и свести к минимуму его позорное поражение таким глупым способом? ‒ задумчиво проговорил Франциск. ‒ Зачем тебе это?

— Я верю в своего столпа, к тому же для Российской Империи это не столь большая цена, чтобы увидеть подобное сражение, ‒ самодовольно хмыкнул Романов. ‒ Ну так что? Каков ваш ответ?

— Слепая вера, Всеволод, до добра не доводит, ‒ злорадно ухмыльнулся Рудольф, переглядываясь с довольным Фридрихом. ‒ Я согласен.

А в следующий миг взоры всех правителей оказались направлены на Валуа, но до последнего момента, мужчина не сводил немигающих глаз со своей рассерженной внучки и её противника.

— Хорошо… ‒ медленно кивнул Франциск, а после перевел взгляд на Романова. ‒ Моя империя готова принять это сражение. Только не пожалей об этом после, Всеволод. Назад дороги уже не будет…

* * *

Ох, Бездна, надеюсь, Потёмкин смог донести до Романова всю суть данного сражения и тот обыграет всё в лучшем виде. Ведь не так просто я сразу не дал ответа на смертельную битву, а заварил всю эту канитель. Надеюсь, прокатит. Мне уже не терпится выпотрошить Юстана и вернутся домой. Дела не ждут.

К тому же пусть лучше считают, что таким образом я пытаюсь избежать своего поражения.

— Ты сумасшедший, Лазарев! ‒ холодно отчеканила Валуа, когда пауза затянулась, ведь все присутствующие в Колизее с нетерпением ожидали лишь одного. Вердикта правителей. ‒ Считаешь, что сразившись с нами двоими, твой проигрыш будет менее позорен в глазах окружающих? Чушь собачья!

— Да, ты права, мелюзга. Поздравляю! ‒ отмахнулся я от неё, как от назойливой мухи, и отведя взгляд от ложи Потёмкина и Трубецкого взглянул в зону претендентов Австро-Венгрии. ‒ Кстати, а у тебя уже есть мужчина или жених, к примеру? Я считаю, что ему бы не помешало взяться за твоё воспитание, как половое, так и моральное. Ну или на крайний случай тебе нужен… кляп, ‒ и минуя ментальную боль, расплылся в похотливой улыбке. ‒ Лучше всего подошел бы… кожаный. Попроси Оттона, а то еще пара минут и тот лопнет от злости и раздражения, а во мне образуется дырка от его яростного взгляда.

— Да как ты… смеешь! Простолюдин! Невоспитанный хам и мужлан! ‒ взбешенно прошипела Валуа. ‒ За эти слова тебя бы уже казн…

— Да! Да! ДА! СРАЖЕНИЮ БЫТЬ! ‒ заревел, что было сил ведущий маг, мчась стремглав к центру арены, между делом прервав изливающийся поток слов Селены, а глаза самого одарённого в любой момент грозились вывалиться из орбит от нахлынувшего возбуждения. ‒ Уважаемая публика! Достопочтенный императоры дали своё согласие на битву двое против одного! Нас ждёт первое подобное сражение! ПЕРВОЕ!!! Жестокая и зрелищная битва трёх уникумов! Доселе такого еще не было! Поэтому поприветствуйте чемпиона прошлого столпового магинария! Оттона Габсбурга-Австрийского!

А облегченный выдох после его слов сам по себе сорвался с моих губ.

Всего на долю секунды над Колизеем вновь повила тишина, но в следующий миг та была разрушена пронзительными воплями и криками невиданного ранее экстаза.

— Не знаю, чем ты думал, смерд, когда решил сморозить такую чушь, но ты поплатишься за своё высокомерие! ‒ холодно отчеканил белобрысый хмырь, мгновенно оказавшись подле Селены, под неутихающий гул толпы. ‒ Сегодня ты познаешь лишь позор и унижение!

В то время сама девушка показал лёгкое смятение на лице и с удивлением воззрилась на вип-ложи правителей, а после и на меня.

Неужели, о чем-то догадалась? Умна. Этого у неё не отнимешь! Жаль, что уже поздно.

— Стой, Оттон, что-то не так… не торопись, это странно, не требуй договора жиз… ‒ тихо высказалась Валуа, но парню было плевать, тот уже набрал в лёгкие воздуха и что было сил громко заявил.

— Австро-Венгерская империя требует договор жизни и смерти! ‒ самодовольно заявил Австрийский, насмешливо глядя на меня. ‒ Прими, если посмеешь и, если не боишься сдохнуть самой жалкой смертью!

Трепещи Ракуима! Какие же вы… Идиоты!

После услышанного, тело и разум почти моментально перешли в боевое состояние, даже боль утихла, а на губах образовалась широкая и до невозможно кровожадная улыбка.