Книга Как опасно быть женой - Дебра Кент

Майкл обнимает меня, а я еще чувствую язык Эвана между ног. Я устала и запуталась. Я поднимаюсь наверх, принимаю обжигающий душ и засыпаю, не дождавшись Майкла.

– Господи, Джулия. – Энни передает мне плошку с “Эм-энд-Эмс”. – Ты что, собираешься рассказать ему про Эвана?

– С ума сошла? – Фрэнки вскидывает глаза на Энни. – Что она скажет? “Дорогой муж, я тут трахалась с красавцем профессором, а теперь больше не могу, потому что он называет свой пенис Экскалибуром. Правда, ты мной гордишься?”

Вообще-то мне хотелось сказать Майклу что-то подобное, очистить совесть, а заодно откровенно поговорить о нашем браке и его непонятных отношениях с Эдит Берри. И, если уж совсем начистоту, я была бы рада, если б Майкл узнал о том, что миссис Джулия Флэнеган, стремительно стареющая мать троих детей, сумела свести с ума обаятельного, красноречивого, страстного мужчину.

– Не говори, – тихо произносит Фрэнки, глядя на пламя свечи. – Все кончено. Вот и забудь.

– Не согласна, – возражает Энни. – Наоборот, выложи карты на стол. Вдруг это будет переломный момент. Расскажи о своей боли, тоске, одиночестве. Ты могла и дальше встречаться с Эваном, но решилась и порвала с ним. Твоему мужу полезно об этом узнать.

Я открываю почтовый ящик и достаю четыре каталога, несколько счетов, банковские рекламки и розовый конверт, надписанный витиеватым почерком матери. Вскрываю его. “Это не запоздалое поздравление с днем рождения. Это на будущий год!” Улыбающийся рисованный шеф-повар в кухонных варежках вынимает из духовки трехслойный именинный торт. Внутри открытки приклеена желтая бумажка. На ней неуклюжими печатными буквами, которые Трина всегда использует для особо важных посланий, выведено: “Чарли Гиллеспи. [phone]. Твой отец”.

И я вдруг понимаю, что мне это уже безразлично, сую записку в один из каталогов и выбрасываю вместе с прочей макулатурой.

Вот уже тридцать шесть дней, как я бросила Эвана и его Экскалибур. Мы с Майклом продолжаем ходить к чудовищно старомодной Валькович, чье лечение больше не вызывает у меня смеха. Оно помогает. В частности, она велела нам съездить в наш старый район и постоять перед домом, где на полу в ванной умерла Дженет Хобарт, пока ее муж как ни в чем не бывало дрых в соседней комнате.

“Ничего не говорите, – наставляла доктор Валькович. – Просто постойте, посмотрите на окна и вспомните, почему вы обещали себе не становиться похожими на Дженет и Гарри”.

Что-то существенно изменилось между нами. Мы стали добрее друг к другу, сумели возродить то, что когда-то свело нас вместе. Майкл вернулся в юридическую консультацию, и его жизнь больше не принадлежит работе. Он продолжает играть в группе, но уже не так часто. Он опять мой любовник и друг. Мы хотим купить дом в центре города, симпатичный, желтенький, нуждающийся в заботливых руках.

Только один вопрос повис в воздухе. Был ли у Майкла роман с Эдит Берри? Этого, возможно, я никогда не узнаю.

Я работаю допоздна, дети ночуют у бабушки с дедушкой, Майкл играет на неком благотворительном мероприятии в клубе “Мальчики и девочки”.

Я каталогизирую французские эротические стереоскопические открытки, потихоньку жую салат и пью выдохшуюся диетическую колу. На западе собирается гроза; за окном ветер терзает кроны платанов, сухие ветки отрываются и бьют в стекло. Я гляжу на открытку: викторианский интерьер, полуобнаженная женщина в поясе и чулках, сидящая на цветастом диване, как пекинес.

И вдруг неожиданно вспоминаю Эвана. Его больше нет. Несмотря на все старания, ему отказали в штатной должности, и он теперь преподает в колледже Сары Лоуренс, в Нью-Йорке, о чем и сообщил в последнем своем письме. Еще он написал, что скучает, постоянно думает обо мне и даже видит во сне, но уважает мое решение сохранить семью. Я пожелала ему удачи. Он не ответил.

Я смотрю на часы. Время есть. Сую открытки в ящик стола, беру сумочку и через восемнадцать минут въезжаю на тесную стоянку перед баром. Толкаю дверь, слышу глухое громыхание ударных и отдаленный шум вечеринки, а затем – саксофон Майкла. Он играет “Нью-йоркское настроение” – не хуже профессионального музыканта. Я проскальзываю в зал и вижу его на сцене в моих любимых джинсах и футболке “Суперпапа”. Он замечает меня, и его лицо вспыхивает, как галогенная лампа. Я пробираюсь к сцене. Он играет, не сводя с меня глаз, так, словно каждая нота его чудного соло предназначена мне одной.

Группа начинает новую композицию. Майкл снимает саксофон и спрыгивает со сцены.

– Разве тебе не надо играть?

– Лучше я побуду с тобой. Давай потанцуем. Он обнимает меня за талию, притягивает к себе, а я вспоминаю, как мне раньше нравилось танцевать с ним и как мне этого не хватало. Он наклоняется, целует меня, влажно, глубоко, теснее прижимает к себе, и я чувствую его возбуждение.

– Знаешь, учитывая обстоятельства, это прозвучит странно, но я очень хочу тебя прямо сейчас.

– У тебя что-нибудь было с Эдит Берри? – шепотом спрашиваю я и с ужасом жду ответа. – Было? Да?

– Что? Ты шутишь? – Майкл останавливается и смотрит на меня с таким видом, с каким обычно встречает мои самые идиотские предложения (не рожать третьего ребенка, а завести обезьянку, разбить на заднем дворе органический виноградник, купить старый школьный автобус и сделать из него гостевой домик). – Конечно, нет. – Он медленно кружит меня и целует в кончик носа, а потом очень нежно в губы. – Я был невнимательным мужем. Забывчивым. Пропадал на работе. Но я больше никогда не буду тебе изменять. Мне нужны вы и только вы, миссис Флэнеган.

Я ему верю.

Меня охватывает двойственное чувство: облегчение и разочарование. Если бы у него что-то было с Эдит, мои собственные эскапады с Эваном выглядели бы невинной забавой. А так я какая-то проститутка. Я флиртовала с Эваном Делани, развлекалась с ним, занималась сексом. Энни призывала выложить карты на стол. Но невозможно предугадать, к чему приведет полная откровенность. Поможет создать новые отношения или все испортит? И что я скажу? Майкл, наконец-то мы квиты? У тебя была Сюзи, а у меня – Эван?

Я поднимаю глаза и смотрю в доброе, открытое, красивое лицо мужчины, которого люблю.

– Майкл.

– Да, милая?

– Мне надо тебе кое-что сказать. Ты должен знать.

– Говори, детка. – Он подносит к губам мои руки и целует кончики пальцев. – Можешь рассказать мне все.

– Майкл. – Кровь стучит в ушах. Я делаю глубокий вдох и зажмуриваюсь. Сейчас. Сейчас. – Майкл.

– Да?

– Это насчет Гомера.