Книга Верхние Саванны - Жюльетта Бенцони

В зеленых глазах хирурга сверкнул гнев. Турнемину на мгновение показалось, что врач бросится на него с кулаками. Финнеган был ниже его ростом и несколько худоват, иначе он бы мог оказаться весьма опасным противником. Жиль невольно напрягся, ожидая нападения. Но ирландец вдруг так же быстро успокоился.

— А вам что за дело? — развязно спросил он. — Я прооперировал вашего негра, осмотрел служанку, и до свидания! Можете дать бочонок рому или два-три золотых — на ваш выбор — и мы в расчете.

— А почему бы вам не поехать с нами в «Верхние Саванны»? Там наверняка нет врача, а я буду хорошо оплачивать ваши услуги.

Жиль впервые увидел, как смеется Финнеган; в зарослях бороды сверкнули крепкие белые зубы.

— Что вас так рассмешило в моем предложении?

— Да чтобы я добровольно отправился в лапы к Симону Легро? Нет, сударь. Мне моя шкура дорога, даже если она выглядит не слишком ухоженной.

— А что ей, собственно, грозит?

Финнеган ответил не сразу. Некоторое время, показавшееся Жилю вечностью, он внимательно рассматривал собеседника, пытаясь, очевидно, определить, насколько тот силен, энергичен, умен.

— Стало быть, вы с ним незнакомы? Никогда его не видели?

— Разумеется. Еще два месяца назад я понятия не имел о «Верхних Саваннах» и совсем не собирался обосновываться на Санто-Доминго. Я хотел купить землю в Луизиане.

— Вот и покупали бы. Если бы еще с вами не было белых женщин, тем более красавицы жены.

— Да выражайтесь, наконец, яснее. Объясните, в чем дело? Не дьявол же он, в самом деле, этот Симон Легро!

— Может, и не дьявол, но в таком случае… очень удачное подобие. Достаточно сказать, господин Турнемин, что Симон держит в страхе всех обитателей «Верхних Саванн». Он истязает чернокожих до полного изнеможения. Никто в округе не обновляет рабов так часто, как он. И, что не менее важно, абсолютно не терпит присутствия белых на территории, которую он понемногу привыкает считать собственной. Жак Ферроне очень правильно сделал, что быстренько смылся после того, как умерли… может, несколько неожиданно и слишком быстро друг за другом, его отец и мать.

Будь я на вашем месте, я бы немедленно продал «Верхние Саванны» и вернулся на корабль, а заодно и к прежним намерениям насчет Луизианы.

— Однако я не вы, — заметил Жиль негромко, но удивительно твердо. — Я, сударь, сражался бок о бок с Лафайетом, Вашингтоном и Рошамбо. В Испании и во Франции мне доводилось одерживать верх над не менее страшными противниками, чем ваш Легро, они занимали положение куда выше, да и маскировались получше, но я даже в детстве не боялся Крокмитена. Однако мне странно, что власти острова до сих пор не вмешались в подобное положение вещей. В конце концов, Легро лишь управляющий одной из плантаций. Что мешает им наказать преступника?..

— Ничто не мешает, в самом деле, но не наказали же. Владельцы плантаций на этом острове большую часть года, если не всегда, живут во Франции, сударь, так что управляющие — сила, с которой нельзя не считаться. Наш друг… вернее, ваш друг, на неплохом счету и у губернатора, и даже у главного управляющего, господина де Барбе-Марбуа. Он действует весьма благоразумно — сами убедитесь, если вступите с ним в схватку. Боюсь, что если властям придется делать выбор между приезжим, чужаком… который к тому же, едва успев появиться на острове, отказался прибыть во дворец губернатора — видите ли, негр у него болен, — и человеком достойным, уважаемым, соблюдающим иерархию и способным оказать немалые услуги, они не будут долго колебаться. А я тем более: спасибо за лестное предложение — вы хотели сделать меня снова достойным членом общества, предоставив почетную должность, — но лучше уж и дальше ходить босым, чем висеть на крюке мясника в сарае для пыток у Симона Легро. Могу теперь я вас просить вернуть меня на берег?

Вместо ответа Жиль сунул руку в карман, вытащил набитый кошелек и, не пересчитывая монет, отдал его врачу. Тот немедля прицепил его к завязке на штанах.

— Как вам будет угодно, доктор, — произнес Турнемин. — Можете возвращаться, шлюпка в вашем распоряжении. Еще раз благодарю за услугу. Вы еще вернетесь, чтобы осмотреть больных?

— Женщине врач не нужен. А что касается чернокожего, то я завтра на него взгляну. Может, и вы к тому времени одумаетесь и перемените решение…

— Вряд ли. Стало быть, прощайте, завтра мы не увидимся. Я с рассветом уеду в «Верхние Саванны «…

Лайам Финнеган больше не стал возражать, он лишь поклонился и в сопровождении хозяина судна вышел на палубу. Он уже был возле трапа — внизу его ждала шлюпка, — как вдруг увидел Анну Готье с дочерью, насмотревшихся вдоволь на пеструю жизнь порта и теперь возвращавшихся на корму в ожидании колокола к обеду.

Они оживленно беседовали и не обратили никакого внимания на мужчину, то ли бродягу, то ли портового рабочего, они прошли от Финнегана на расстоянии вытянутой руки, но даже не взглянули в его сторону.

Но хирург вдруг застыл на месте и медленно повернулся, провожая женщин глазами. И лишь когда они совсем пропали из виду, он снова пошел к трапу, но двигался теперь гораздо медленнее, словно в нерешимости.

Уже спустившись до половины по веревочной лестнице, врач внезапно поднял голову, отыскал Турнемина, который наблюдал за ним, заложив руки за спину и расставив ноги, и крикнул:

— Если я вам еще понадоблюсь, ищите меня в лавке «Зеленый чай» у китайского аптекаря на зеленном рынке. Я там живу.

— Даже если понадобитесь в «Верхних Саваннах»? — усмехнулся Жиль.

— Даже там. Когда один безумец встречает другого, еще безумней, чем он сам, он, само собой, придет ему на помощь. Желаю вам удачи, шевалье…

— И вам удачи, доктор Финнеган.

Солнце в зените немилосердно жгло море и землю. Шум в порту потихоньку стих, лишь волны негромко шлепали по бортам стоящих на якоре кораблей.

ПЕРВЫЙ ДЕНЬ

Видно, так суждено было свыше — как ни торопился Жиль де Турнемин в «Верхние Саванны», а пришлось ему задержаться. В тот же день после обеда он стоял перед красивым желтым особняком с испанскими балконами на улице Дофина, где располагались и жилье, и контора мэтра Моблана, нотариуса семьи Ферроне. Жиль хотел зарегистрировать у него акты, составленные в Нью-Йорке мэтром Хокинсом, но ничего не получилось. Высокий важный негр в синей шелковой ливрее и парике сообщил Турнемину, что «гасподин нотарис» лежит в постели с высокой температурой, у него тяжелая ангина, врач категорически запретил ему вставать и, само собой, принимать посетителей.

Однако, когда юриста известили, какой высокий посетитель и, главное, с какой целью прибыл к нему, он приказал провести шевалье в небольшую желтую гостиную, где среди изобилия цветов восседал, словно хозяин, великолепный синий попугай ара, и велел жене принять гостя. Жилю впервые довелось увидеть вблизи одну из пресловутых креолок, о которых так любили судачить в мужских компаниях Европы.