Книга Музыка Гебридов - Елена Барлоу

– Кажется, что она испытывает прочную и неистребимую привязанность к погибшему отцу. Знаешь, как это называется учёными? Имманентное бессознательное влечение ребёнка к родителю! По сути именно это помешало ей в прошлом удачно выйти замуж и, возможно, породило в ней склонность ко мне. Она не рассматривала меня, как мужчину. Не столь пристально, думаю, как другие. При всей её дерзости и девичьем эгоизме, она остаётся невинным дитя, лишённым отцовской заботы и любви.

Обдумав его слова, Мегера согласилась. Она стояла так же неподвижно, ожидая, что капитан продолжит повествование своих рассуждений:

– За всю свою жизнь я не встречал подобных примеров, а ведь путешествовал немало, сама знаешь. Эта девушка похожа на расколотую вазу. Кто-то очень давно уже пытался собрать её и умело склеить, но неверно рассчитал силы, и все её кусочки оказались не на своих местах. Хотел бы я сказать, что со временем она избавится от слепой привязанности к образу отца, который так прочно засел в её маленькой головке… Но, боюсь, для того, чтобы это произошло, одних её усилий будет недостаточно.

Когда он замолчал, взял с узкого подоконника скрипку и неожиданно заиграл «Капитана О’Кейна» Торла О’Каролана, Мегера поняла, насколько всё было серьёзно. Обычно Диомар играл лишь в двух случаях: от тоски или ради усмирения гнева. Сейчас же пиратка могла только гадать, которое из чувств возобладало над этим мужчиной сильнее. О’Каролан умер почти два десятка лет назад, с юности он был слеп и являлся одним из самых любимых музыкантов капитана. Его тоскливые произведения чаще всего звучали из-за закрытой двери каюты, ибо Диомар питал особую привязанность к уязвлённым и обиженным. Большинство из его людей были когда-то обижены, сломлены и поражены душевными шрамами.

Мегера слушала его идеальное, но недолгое исполнение, и с грызущей тоской вспоминала собственные шрамы. Если рыжеволосая МакДональд привлекла капитана потому, что являлась сломанной куклой, нуждающейся в немедленной починке и особом покровительстве, женщина ей попросту не завидовала. Она никогда прежде не видела Диомара влюблённым и опасалась, что он сам не понимал этого чувства.

Скрипка тем временем умолкла и вернулась на своё место у окна. Мегера не знала, что ещё сказать. Если бы капитан не заговорил первым, она сломалась бы под этой стеной неловкости и сбежала из его каюты.

– Я не знаю, что мне с нею делать. Все мои мысли, все чувства, дремавшие до этой поры, обострились, и теперь меня терзает неясное ощущение пустоты и жажды. Ты когда-нибудь ощущала голод, который нельзя утолить? – голос его прозвучал, будто издалека, и Мегера догадалась, что он разговаривал больше сам с собой. – Перед тем, как де Бревай издал последний вздох, он сказал мне, что девчонку следует убить, ибо на ней проклятье… Может, оттого я ощущаю эту агонию? Поэтому не могу уничтожить воспоминание о том, какой увидел её здесь, на корабле? Только сейчас я понял вдруг, что, возможно, Паук был прав. Следовало убить её, чтобы ничего этого не случилось!

Забывшись в этом пугающем рассуждении, он и не заметил даже, как сжались его кулаки, каким жестоким стал взгляд, устремлённый в окно. Мегера не на шутку перепугалась возможных последствий его краткого помешательства.

– Вы вовсе не хотите этого, верно, капитан? – произнесла она опасливо. – Вы не хотите делать ей больно, и вы это понимаете. Поговорите с ней о том, что произошло вчера.

– Думаешь, это поможет?

– Я думаю, что стоит вам разок сыграть «Приветствие» О’Каролана, и девушка в то же мгновение упадёт к вашим ногам.

Видимо, он посчитал её мысль колким издевательством, поскольку голос его приобрёл знакомые сердитые нотки:

– Мне не нужна её слепая покорность! Легко свести женщину с ума, в особенности, когда речь идёт о таком хрупком душевном состоянии, как у Амелии. Когда она смотрит на меня, ей чудится дивный образ рыцаря! Сильного, смелого и прекрасного…

– Но теперь, когда она знает, что вы не её отец…

– Теперь ей придётся иначе взглянуть, – заключил он упавшим голосом.

– Если вы хотите её, просто возьмите, – предложила женщина, не подумав, но она не пожалела о сказанном. – Амелия уже не ребёнок, что бы вы там себе ни надумали…

– Ты прекрасно знаешь, что она не моя.

Ах, и вот он снова намекал на Томаса Стерлинга! Мегере хотелось выть от досады каждый раз, как только капитан вспоминал о нём и сравнивал с ним себя. Вся эта ситуация целиком и полностью была безумием, его собственной жестокой прихотью, и пиратка просто не знала, как убедить Диомара очнуться и взглянуть на вещи трезво. Но когда речь шла об Амелии, закручивался очередной круговорот сумасшествия.

– Когда же вы прекратите играть с нею? Когда всё это кончится?

– Когда я пожелаю! – рявкнул он грубо. – И однажды ей придётся выбрать… кого из нас двоих она возненавидит больше.

– С любовью шутки плохи, капитан…

– О, но ведь любовь, дорогая Мегера, – моё главное искушение! Если я и чувствую её сейчас, то сдаться ей и окунуться с головой в любовь – действительно большое искушение.

– Разве это вам не поможет?

– Нет. Потому что любовь использовать нельзя. Так она не работает.

Ей ещё многое хотелось высказать, но она видела, как он был напряжён и раздражён. Единым жестом он велел помощнице выйти, однако его приказ остановил её вдруг у порога каюты, в раскрытых дверях:

– Приведи девушку ко мне, как только появится возможность подсунуть для неё послание. Стерлинг ведь отлучился, насколько мы знаем? Мегера устало вздохнула и скучливо повторила, как на уроке:

– Да, верно. Его нет в замке.

– Отлично! Пусть она отыщет среди почты короткую записку. Мистер Скрип встретит её со шлюпкой в бухте Мангерста, в том месте, где она… ты знаешь. Ты всё поняла?

– Да, капитан.

Мегера отвесила быстрый неуклюжий поклон и вышла. На свежем воздухе она отдышалась вволю, подставив разгорячённое лицо океанскому ветру. До чего же всё теперь было сложно!

***

Перед закатом, когда солнце ещё властвовало над горизонтом и согревало землю, Амелия смотрела на знакомое пиратское судно снизу вверх с осознанием, будто впервые его видела. В солнечном свете «Полярис» выглядел иначе, не столь грозным и величавым, с опущенными парусами и без бушприта [16], который, как позже объяснил старик Скрип, сняли для починки после недавнего столкновения вблизи островов Смол, на юго-востоке от Гебридов.

– С чем же вы столкнулись? – поинтересовалась Амелия, когда пират помог ей забраться на палубу.

– С небольшим английским бригом, сударыня. Ничего страшного, всего пара царапин да треснувший бушприт.

– А что случилось? За вами устроили погоню?

Старик закивал, слегка щурясь от солнца. Он рассказал, что после потопления королевской шхуны внимание властей к Диомару и его разбойничьей деятельности вокруг Острова возросло. Но и в этот раз они успешно расстреляли бриг англичан и ушли от погони. Девушка промолчала.