Книга Новая женщина, или Кругосветка на колесах - Елизавета Ильина

Далеко ли продвинулась Новая Женщина в первые пятнадцать лет двадцатого века?

Самым значительным событием в женском движении я считаю пикеты 1909 года с призывом ко всеобщей забастовке работающих женщин. «Женщины, просто не выходите на работу один день, и жизнь в городе остановится» – с таким плакатом я стояла у Бруклинского моста со стороны мэрии, за что была арестована, вместе с такими же пикетчицами, стоявшими по всему городу. Мне повезло, я провела в тюрьме всего лишь тридцать суток. Мою соратницу Лену Купер, активистку, требовавшую повышения зарплаты для женщин, работающих наравне в мужчинами, сослали на Аляску, осудив еще и за «сексуальную распущенность» – сфабрикованное обвинение, повод убрать «опасный элемент» из мегаполиса. Кстати, ее партнер по «распущенности» не пострадал, потому что не участвовал в протестах и пикетах. Подозреваю, что гусь этот был приставленный к ней агент полиции.

Женщин, подобных мне, считают идеалистками, но мы действительно верим, что существующий порядок вещей можно изменить. Мы не сомневаемся, что в ближайшие годы американки получат права голоса на всех уровнях и во всех штатах. И мы не забываем о тех, кто страдает от несправедливости больше, чем мы, женщины. Это бывшие рабы, которых спустя пятьдесят лет после отмены рабства, не признают полноценными гражданами. Идея о том, что черные – это зло и невежество, а белые – добродетель и знание, стара и порочна так же, как вся западная цивилизация.

Женщины начинают заниматься политикой, потому что хотят честных отношений между гражданами и властью, между мужчинами и женщинами, между рабочими и хозяином их предприятия, между хозяином шахты и малолетками, которых он нанимает. Суфражистки объединяются с социалистами, чтобы бороться за нормальные условия труда и достойную зарплату. По данным за прошлый год, 25% мальчиков от 10 до 15 лет и 12% девочек того же возраста работают на промышленных предприятиях. Закон запрещает нанимать детей младше 12 лет, но рабочую силу малого роста очень удобно использовать в шахтах и платить вдвое меньше, чем взрослым. Мальчики и девочки энергично трудятся за станками, но быстро устают, отвлекаются и теряют пальцы и конечности. Не беда? на их место придут другие голодные дети? Мы требуем запретить детский труд как таковой! Дети должны учиться в школе. Пара сотен детей искалечены или умерли от истощения. Сотни три женщин потеряли заработок, подорвав здоровье в горячем цеху. Сотню негров линчевали. Такое случается, ничего страшного?

Сейчас у хозяев денег есть забота поважнее – война за океаном. А в свободное время – «вечеринки нищебродов», развлечение для топ-менеджеров сталелитейных, военных, нефтяных, транспортных, продовольственных и прочих трестов и холдингов. Господа чтут бедных. На такую вечеринку вас не пустят в приличной одежде. Здесь требуются заплатки, драные карманы, штаны с дырами на коленях, башмаки со сломаными каблуками – всё отменного качества, от дорого портного. В саду для гостей соответствующие мрачные декорации. На серебряных (других не нашлось) подносах – корочки хлеба и пиво в кружках из мутного стекла…

Господа увлечены событиями на другом континенте. Президент с 1914 года призывает нас к «беспристрастности». Как это может быть, скажите на милость, беспристрастность к войне, к массовому убийству? В 1915 году наиболее авторитетные феминистки учредили партию Женщины за Мир. В ее рядах я участвовала в октябрьском марше с двумя требованиями: за мир и всеобщее избирательное право. Мы шли медленным шагом по Пятой авеню и пели хором «Мы растили сыновей не для бойни!» Нельзя сохранять беспристрастность, зная, что под видом нейтралитета правительство ведет с нами окопную войну, наподобие той, что сейчас в Европе. Будь у нас право голосовать, мы бы не позволили «беспристрастным» старикам отправлять наших детей на войну. Правительство занимается т.н. «подготовительными и привентивными законопроектами». В школах, например, начали вводить занятия по военной подготовке для старшеклассников. Нам известно, что в Канзасе и других местах развернуты военные лагеря, где новобранцев обучают стрелять, чтобы убивать людей за океаном. Пока не объяснили, кого именно, с конкретным образом врага еще не определились, но нет сомнений – Америка готовится к войне. Конгресс готов принять закон об антиправительственной агитации, который запрещает призывать, подстрекать или выступать за любое сокращение производства любой продукции, необходимой для ведения войны. Для граждан, распространяющих «пессимистические истории о войне», а также для тех, кто призывает к миру, предусматриваются наказания и запрет на всякую деятельность. Таким образом, партия Женщины за Мир окажется под запретом. И тут я хочу обратить внимание на проблему, которая часто сводит все наши усилия к нулю. В том же 1915 году в ряды партии за мир желали вступить пацифисты мужчины, тогда численность партии могла бы увеличиться вдвое в течение двух-трех месяцев. Мне лично знакомы некоторые из них – это люди, ко мнению которых прислушиваются власти на уровне округов и штатов. И что же? Со стороны лидеров партии последовал отказ: в женский клуб мужчинам вход воспрещен. Отказ, в свою очередь, вызвал недоверие со стороны многих рядовых членов партии, включая меня. Вопрос: имеет ли право гуманистическая партия за мир быть столь селективной в столь тревожное время?

Уточняю для тех, кто не в курсе. Война в Европе идет уже два года.

В июле 1914 года парижанка Маргарит Дюран, главред журнала «Женский взгляд», пламенная суфражистка, которую я знаю более двадцати лет, шла во главе колонны из 5000 французских женщин, требовавших права голоса. Никто не знал тогда, что какой-то анархист в Сараево расстреляет их надежды на будущее. Угроза войны стала очевидной, и во главе движения «Нет войне!» встала Роза Люксембург. Ей быстро заткнули рот военизированные власти Германии, которые вскоре инсценировали бомбежку своей территории со стороны франкофонов и ринулись захватывать чужие поля и города. Французы и бельгийцы стали прощаться с семьями. Заводы и фабрики опустели, урожай на полях собирать некому. К концу 1914 года – около миллиона погибших и раненых. И тут правительство Франции вспомнило про женщин и обратилось к ним по-братски, как никогда: Сестры наши, на благо всей нации, встаньте за станки, выходите на поля вместо стоящих на поле брани мужчин! И женщины вышли на мужские работы, вместе с детьми. Тем временем Розу Люксембург, которая требовала от германского правительства: Хватит отравлять сознание людей патриотическими лозунгами! – посадили в клетку; она и сейчас в тюрьме за пацифизм, за правду о том, что война – массовое убийство, и конечно же за желание поражения своему правительству.

Впервые в истории Франции девушки, женщины и дети стоят за конвейерами военных заводов. Женщины стали водителями грузовиков, омнибусов и трамваев и водят исправно, хотя скептики предрекали множество аварий из-за физической слабости и женской нервозности, якобы. Служащие почты и телеграфа – все девушки, включая кафе и рестораны, где они заменили нагловатых французских официантов. Я говорю о Франции, потому что получаю вести из первых рук от французских друзей – эту страну и ее народ я принимаю близко к сердцу. На своих заводах Ситроен устроил ясли для грудничков, чтобы кормящие матери эффективно трудились, отлучаясь лишь ненадолго в соседний двор к детям. Организованы столовые, чтобы женщины и дети, работающие фактически даром, не голодали, хотя сам г-н Ситроен отправляет свою продукцию на фронт небезвозмезно, мягко выражаясь, не из благотворительности. Задыхаясь в металлической пыли и кислотных парах военных заводов, женщины производят бомбы высотой в собственный рост, и я очень надеюсь, что после войны правительство не забудет их наградить – не медальками, нет, а правами, которых они сейчас лишены.