Книга Кент - Елена Синякова

Это тоже было весьма неожиданно!

И я блаженно притихла в его руках, перестав думать о том, что мы оба обнаженные и сидим прямо на полу…вернее на полу сидел Бродяга, а я сверху на нем, несмело обнимая его за широкие плечи и уткнувшись кончиком носа в шею, блаженно вдыхая его аромат, который уже стал таким родным и приятным.

— Глупая ты, крошка, — он покачал сокрушенно головой, легко прижимая к своей широкой груди, — Все принимаешь слишком близко к сердцу, на все реагируешь так эмоционально.

— …я по-другому не умею, — пробормотала я, еще пока не понимая, были эти слова комплиментом или упреком, слыша, как Бродяга отрывисто хохотнул:

— Знаю. Поэтому и не могу отпустить тебя от себя, хотя надо бы…

Ой!

Мои глаза распахнулись как раз одновременно с тем, как сердце ойкнуло и заколотилось в груди от чего-то, что я сама еще до конца не понимала, но что кольнуло в самое сердце ярким лучиком.

Словно понимая, что он ляпнул что-то слишком откровенное даже для себя, или боясь, что я все пойму и прицеплюсь к этой фразе, Бродяга, кашлянул, что получилось весьма смущенно, быстро переведя тему в другое русло, когда деловито протянул:

— Ты предохраняешься?

И пусть это не прозвучало возвышенно и словно признание того, что я важна ему хоть немного, я все-равно продолжала моргать, не отлипая щекой от его плеча и почему-то смутившись от желания заглянуть в этот момент в его голубые глаза.

Все это было так странно, но так душевно, что я не сразу нашлась, что ответить, прокашлявшись так же смущенно, как и он:

— …что ты имеешь в виду?

— Спираль? Противозачаточные таблетки?

— Эээээ….нет. Ничего такого, — и почему только я покраснела, приглушенно добавив при воспоминании о своей прошлой интимной жизни. Вернее том одиночном первом разе, который меня никаким боком не впечатлил, да и вообще все впечатление испортил, — …как-то не было смысла…

— Теперь есть, — мне казалось, что судя по голосу в тот момент Бродяга явно улыбался, когда неожиданно зашевелился, потянувшись куда-то в сторону кресла, где лежала его сброшенная одежда.

Мне пришлось выпрямиться, обхватывая его обнаженными ногами, но не отпуская широких плечей из своих ладоней, когда мужчина извлек из своих потертых джинс увесистую пачку денег, положив ее на край тумбочки со словами:

— Завтра же перед работой зайдешь в аптеку и купишь противозачаточные таблетки.

Я покосилась сначала на Бродягу, а потом на увесистую пачку купюр, в которой явно была сразу парочка моих зарплат…а ведь это я должна была ему кучу денег, а не наоборот:

— Послушай, это дело для меня конечно новое…но ты уверен, что эти таблетки стоят так дорого? Или они в платиновой оболочке и пыльце из золота?…

Мужчина приглушенно рассмеялся, зашевелившись снова, чтобы потянуться к своим вещам и стянуть их на пол рядом с собой:

— Сколько бы не стоили, сдачу оставишь себе. Купи еды, а то в вашем холодильнике кроме пары яблок, пачки сосисок и упаковки яиц ничего нет.

Я только было открыла рот, чтобы зашипеть, какого лешего он делала в моем холодильнике, как шлепнулась голыми ягодицами прямо на холодный пол, оттого, что Бродяга, снял меня с себя, ловко поднявшись и принявшись быстрыми и выверенными движениями натягивать на себя свою одежду, состоящую как всегда всего из трех вещей — джинс, майки-борцовки и тонкой кожаной куртки — лукаво улыбаясь мне и косясь веселыми глазами, где не было и намека на обиду за то, что его самородок все еще был возбужден и завтра грозился лопнуть по швам от спермотоксикоза.

— Ты еще и по холодильнику моему шаришься?!!

Уже натягивая на себя куртку, Бродяга ловко подхватил меня на руки, укладывая в холодную постель и накрывая одеялом до самого подбородка, завернув меня в него, словно в кокон:

— Как-то раз в твоем холодильнике была неплохая паста и пицца, а теперь спи. Завтра опять на работу.

Я не ожидала того, что он склонится надо мной, целуя в губы легко и бережно, что было Бродяге совсем не свойственно, немного ошалев от этой ночи, его обращения ко мне и этих прикосновений, не сразу сообразив, что он прошагал не в сторону коридора, чтобы выйти через дверь или хотя бы окно кухни, как он и пришел, а к окну моей спальни, распахнув его и просто спрыгивая на землю.

Благо этаж был первый!

Завошкавшись в кровати, я пыталась выбраться, видя, как блеснула в темноте его обаятельная улыбка, и Бродяга задорно подмигнул, закрывая за собой окно и растворяясь в ночи, словно был моим сладким сном.

Где-то недалеко послышался звук урчащего двигателя, но скоро и он стих, оставляя меня наедине со своими мыслями и глупой улыбкой на губах.

Этот день был одним из самых напряженных за всю мою осознанную жизнь, но он стал и одним из самых счастливых за последнее время.

Разве можно полюбить человека, совершенно ничего о нем не зная?

Полюбить горячо, искренне и самозабвенно, не задумываясь о том, что я не знаю даже его имени.

Не знаю, сколько ему лет и где он живет.

Не знаю ничего о его родственниках и друзьях.

Не знаю даже почему он не расставался с тем армейским жетоном на своей груди.

Не знаю, как можно было назвать наши отношения, но зная наверняка только одно — они есть.

Покосившись на пачку денег, я поспешно убрала ее в выдвижной ящик тумбочки, замерев на месте с выпученными глазами, потому что только сейчас до меня дошли его последние слова.

«Как-то раз в твоем холодильнике была неплохая паста и пицца..»

Пиццу и пасту готовил Себ в один из дней, когда я болела и парни жили со мной!

— Вот ведь негодник! — тихо рассмеялась я, падая на подушки совершенно счастливая.

Все-таки он переживал и думал обо мне в те дни, когда я болела, и даже приходил!

Уснула я конечно же не сразу, но утром проснулась, продолжая улыбаться и хихикая в подушку, словно подросток, который впервые влюбился.

Минуточку!

Нееее, я была уже далеко не подростком!

Но вот я действительно влюбилась! И как же это было чудесно!

В каком месте должны летать эти самые пресловутые порхающие бабочки я не знала, но что в животе было горячо — это я ощущала очень ясно.

Если у мужчин это называется спермотоксикозом, то как это чувство называлось у женщин?

Когда хотелось с порога нестись к нему, сломя голову, и выучить за ночь содержание всей Камасутры под его контролем и активном участии!

А потом накормить вкусненьким и обязательно связать теплый шарфик!

Главное чтобы это была не шизофрения!

Собираясь на работу, я старалась не попадаться на глаза маме, которая явно начнет расспрашивать про эту ночь и подозрительный грохот, а я ведь не смогу сделать лицо тяпкой и покраснею в самый неподходящий момент.