Книга Сагертская Военная Академия - Наталья Самсонова

В голове шумело. Да, я постоянно использую концентратор, если говорить о сильных, мощных чарах, но… Но я читала, что это полезно!

— Полезно, — кивнула бабушка. — Если артефакт нормальный и правильно настроенный, то первые лет десять стоит посвятить «раскачиванию» концентратора. Чтобы его изначальные настройки, сотворенные мастером, стали идеальными.

— Но почему? — Нольвен сцепила между собой пальцы. — Зачем? Какой в этом смысл? Ну не для того же, чтобы Мэль вышла замуж и с нее сняли концентратор, оставив ее беззащитной перед мужем?! Ну бред ведь! Тем более что все это началось…

Лисонька принялась подсчитывать, когда именно мы познакомились, и вместо нее заговорила Мера:

— Все это началось после того, как я ушла от мужа. Я искренне надеюсь, что у всего этого есть какая-то иная причина.

В ее голосе звучала такая боль, что мне стало страшно. Несгибаемая Меровиг не может испытывать такие эмоции! Она должна презрительно усмехнуться, призвать трубку, закурить и последовательно объяснить, почему мы все дураки и что, по ее мнению, будет правильно сделать.

Но Мера молчала. Крутила браслет на запястье — хотя нас за такие привычки нещадно проклинала — и не поднимала глаз

— Они его с меня не сняли, — тихо сказала я, когда молчать стало невыносимо. — Выпустили из дома, а могли еще тогда посадить под арест. Без магии… Без магии я ни на что не способна.

— Я не специалист, — задумчиво произнес алвориг Нортренор, — это вы тут целители. Предположим, что беременная женщина не носит концентратор…

— На ребенка это не повлияет, — хором произнесли мы с лисонькой. — Наличие или отсутствие концентратора у матери не влияет на очаг ребенка. Во время беременности имеет значение только общая циркуляция силы в организме.

— Ну не на продажу же ее готовили с детства, — фыркнула Нольвен. — Право слово, Конлеты вроде как не опустились на дно, чтобы пытаться выплыть таким образом.

Мера призвала трубку, глубоко затянулась и, выпустив клуб вишневого дыма, задумчиво протянула:

— А может, и опустились. Я довольно близко знакома с одной милейшей квэнни, и ее история… Хм, а ведь при таком раскладе все, так или иначе, кажется логичным.

— Мера, — укоризненно произнесла я. — У тебя пазл, может, и сложился, а у нас даже осколков нет!

— Мой муж вывернулся наизнанку, но заполучил в семью сильного боевика, — Мера пыхнула трубкой, — больше всего на свете он хотел детей. И побольше, побольше. Это я, впрочем, уже упоминала. Потом мой сын привел в семью довольно сильную колдунью, которая, как и я, быстро потеряла себя и свою личность. И я точно знаю, что твои родители, Мэль, тоже хотели много детей. Но если я сознательно поставила точку, то твоя мать побывала в руках у всех целителей Сагерта. Итог — здорова. А что детей нет — ну, бывает. Может, плохо стараетесь.

— И к чему ты ведешь? — прищурилась я.

— К тому, что мы живем в мире магии. — Она выбила трубку и убрала куда-то в подпространство. — И кто знает, где и как накосячил мой презренный супруг или, что скорее всего, его отец. Вполне вероятно, что, чуть-чуть копнув, мы встретимся с дурно пахнущим скелетом.

— Скелету нечем пахнуть, — вздохнула я.

— О, он будет отчаянно смердеть родовыми тайнами, — мечтательно произнесла Меровиг. — Хоть аромат и мерзок, но один из моих любимых. Всегда всплывает какая-нибудь очаровательная дрянь!

— Вечно тебя всякая гадость притягивает, — вздохнул алвориг Нортренор и, наклонившись, коснулся стоящей у его кресла шкатулки.

В тот же момент она превратилась в полноценный сундук, из которого он извлек тряпичный мешок.

— Прошу вас переодеться, Маэлин, — улыбнулся алвориг Нортренор. — На вас должно быть надето только то, что в мешке. Если чего-то в мешке нет, значит, и на вас этого не должно быть.

Поднимаясь в нашу с Нольвен комнату, я никак не могла понять, что он имел в виду. Разгадать этот ребус удалось, только вытряхнув из мешка льняную рубаху. Нет, к самой вещице у меня претензий не было: небеленый лён, длина до самых щиколоток, все хорошо. Вот только белья не было. И не будь я целителем с каким-никаким, а все-таки практическим опытом, я бы была до крайности смущена. Но благодаря практике, которую мы проходили на четвертом и пятом курсах, мне было прекрасно известно, для чего нужна подобная одежда. Глубокая диагностика. На этой рубахе нет никаких чар, ее пошили без использования магии и хранили в мешке, который отражает силу. Примерно в таких кофрах хранятся колдовские книги, что им, впрочем, не особенно помогает.

Распустив волосы и убедившись, что на мне нет ничего, кроме рубахи и концентратора, я спустилась вниз.

Гостиная претерпела изменения — вся мебель была не то вынесена, не то уменьшена и составлена в старый буфет. Зато в центре комнаты обнаружился ровный песчаный круг. Так вот что было в шкатулке!

— Я отсыпала, — похвасталась Нольвен.

Алвориг Нортренор и Мера, вдвоем, удивительно слаженно, выкладывали на песок камни. Ни я, ни моя подруга не понимали, что именно происходит, но при этом старались не пропустить ни единого движения.

— Высшая ритуалистика, — восторженно прошептала моя лисонька. — Ты знаешь, что ритуалисты так и не согласились присоединиться к Академии? Так и передают свои знания от учителя к ученику.

— Ритуалистика слишком опасная и сложная наука, чтобы преподавать ее так, как мы сейчас преподаем иные предметы, ставшие общедоступными, — серьезно произнес алвориг Нортренор. — При помощи ритуалов можно вытворять страшные вещи.

— И самый смак в том, что откатить обратно, — Мера хмыкнула, — почти невозможно. Так что я рада, что у ритуалистов пока не нашлось мага-ренегата. Мы еще не готовы к этому. Надо разработать новые законы и клятвы, придумать, как сдержать в узде студентов. Ума-то у молодежи немного. Один дурак обидит слабосилка-ритуалиста, а потом весь род за это расплачиваться будет. И ритуалиста на плаху, потому как…

Бабушка выразительно замолчала, а я рискнула возразить:

— Но ведь это необязательно.

— К моему огромному сожалению, — Мера выложила последний камешек и поднялась с колен, — к моему огромному сожалению, с течением жизни я убеждаюсь, что люди остаются людьми. А люди, увы, разные. Нет такой касты магов, про которую можно сказать: они хорошие, добрые и благородные.

— Больше того, — усмехнулся алвориг Нортренор и тоже встал, — нет такой людской категории, про которую так можно сказать. Самый неприятный человек, с которым мне выпала честь общаться, олицетворял собой закон и должен был, по идее, быть самым благородным и порядочным человеком. Но ведь нет, он был до редкого гнусной тварью.

— Самый приятный человек, встреченный мною в этой жизни, — в тон ему ответила бабушка, — маг крови и ритуалист, человек, который просто обязан быть злобной дрянью. Но ведь нет, на редкость добросердечный тип. Даже страшно за него, глупого.