Книга Когда мир изменился - Ник Перумов

…Некромант похоронил цепочку и прах в одной из открытых могил. И, когда уходил, когда уже перебирался через стену, ему показалось, что краем глаза он видит несколько десятков монашеских фигур в длинных сутанах, руки вскинуты в благодарственном прощании, а среди них подпрыгивает и машет девчушка в длинном платье.

* * *

– Это было хорошо и правильно, – задумчиво сказала драконица, выслушав его рассказ.

Досточтимый господин барон поупирался для виду – мол, откуда я знаю, что монастырь действительно чист? – но потом взглянул на Аэсоннэ и отчего-то подавился собственными словами. После чего без малейшего промедления выложил плотно набитый кожаный мешочек с чеканной монетой.

Некромант никуда не торопился. И даже не взял сперва денег, отправившись в монастырь той же ночью с несколькими добровольцами, что посмелее. Таковые, как ни странно, нашлись – те, у кого были счёты с неупокоенными.

Зарю они встретили невыспавшимися, но живыми и даже изрядно соскучившимися. Потому что ночь была как ночь, ничего не случилось, и на следующий день в обитель пожаловал уже сам господин барон с подоспевшими священнослужителями.

Вся эта суета заняла немало времени, и некроманту с драконицей просто некогда было поговорить (чему, признавался себе Фесс, он был даже рад – не очень-то хотелось «объясняться»).

Но теперь всё стихло, успокоилось, и они сидели рядом в гостевом покое баронского замка; и рука Аэ лежала у него на плече.

Прямо на некроманта незрячими стеклянными глазами уставилась голова какого-то чудища, похожего на вепря, только закованного в змеиную чешую и с парой щупалец (или хоботов?) вместо пятака.

– Не думай о ней. Там всё хорошо. Она среди тех, кто о ней позаботится.

Кэр невесело улыбнулся. Рука Аэ тревожила. Ей не следовало там находиться, этой ладони.

– Ты думаешь? А что вообще случается здесь с душами, куда они направляются? Кто этот их Господь, навроде Спасителя?

Драконица покачала головой:

– Нет у них душ. Никаких.

– Ты так уверена?

– Уверена.

– Откуда? Где доказательства?

– Ещё не добыла, – поморщилась Аэсоннэ. – Но добуду точно, обещаю тебе. А Господь… я туда пока даже не смотрела. Хаос – вот кто поистине тут у порога.

– Хаос… – проворчал некромант, довольный, однако, переменой темы. – Как-то уж слишком близко он подобрался на сей раз.

– Так я и говорила, – пожала плечами Аэсоннэ. – Это не мир – это могильная яма с костями. Чем скорее ты упокоишь…

– Я и так упокоил. Сперва тот погост для гномов, теперь монастырь. И такие разные случаи!..

– Ты не понял, – пальцы её сжали ему плечо. – Я не зря торчала там, под стенами, пока ты геройствовал и упокаивал. Смотрела и слушала, слушала и смотрела. Упокоить надлежит не только и не столько поднявшиеся погосты, а весь этот мир.

– Упокоить?

Она вздохнула:

– Да. Именно упокоить. Не «спасти», не «возродить», не «защитить», а именно упокоить. Чтобы всё вот это, и все, кто кажутся тебе живыми, вернулись бы в покой. В изначальное.

– То есть попросту уничтожить, так? Аэ, что с тобой? С каких это пор ты стала считать меня…

– Ты – Разрушитель, – напомнила она. – Твой долг – разрушить отжившее, как ты и поступаешь с мертвяками. Их дело – истлеть, стать частью земли, великого цикла, дать начало новой жизни; и ты их туда отправляешь. Разрушаешь, разве не так? Вот, а тут надо разрушить немножко больше.

– У неупокоенных нет души, – Кэр избегал смотреть на драконицу. Слишком тяжело. – А у тех здешних, кого я защищаю от мертвяков? Не может быть, чтобы душ не было, Аэ!

– Я уже сказала, что думаю, – отрезала она. – А ты? Ты подумал… о других моих словах?

– Подумал, – в груди возникла сосущая отвратительная пустота. Он мог справиться с дюжиной неупокоенных, но с этим…

– И что же?

– Я так не могу, – с трудом вытолкнул он слова, словно кинувшись в ледяную воду. – Ты моя дочь. Я…

– Да-да, ты принял меня, вылупившуюся из яйца. И это всё? Глупые предрассудки человеческой расы?

– Отчего ты считаешь глупыми именно их, а не предрассудки драконов? – было очень больно, но он говорил всё равно.

– Потому что у людей запрет на инцест имеет значение, – спокойно пояснила она. Спокойно, хотя видно было – драконица сдерживается из последних сил. – У драконов не так. И я не твоя дочь. Мою мать звали Кейден. Мой настоящий отец…

– Ты не моя дочь…

– Не твоя. И это замечательно, потому что я должна стать много, много большим, чем это.

– Много большим?

– Несравнимо, – она обняла его, крепко прижалась. – Ты не видишь, насколько это прекрасно?… Нам же надо стать…

– Кем? – в упор спросил он. – Любовниками? Супругами?

– И этим тоже, – не смутилась она. – Но главное… ты поймёшь сам.

– Что я должен понять?

– Ты меня любишь? – Она прижалась ещё теснее, Фесс ощутил её запах, странный, волнующий – словно горячее молодое железо.

– Я тебя люблю. Ты моя дочь, ты часть меня…

– Нет, – теперь драконица резко отстранилась. – Ты не понимаешь и не видишь. А ткнуть тебя в это я не могу, тогда ничего не получится.

– А ты, получается, уже всё знаешь? – Некромант не чувствовал раздражения. Только глухую, мучительную тоску; он уже понимал, чем всё закончится.

– Это судьба драконов, всё знать. – Она тоже понурилась, ссутулилась.

– Если я что-то должен «понять» – то я пойму. И именно сам, Аэ. Не надо строить из себя всезнающую, мудрую, посвящённую. Не надо изъясняться туманными намёками. Не надо…

– Хорошо! – вспыхнула драконица. – Тогда… ищи своё понимание! Иди сам по этой тропе, один, набивая шишки и падая!.. Иди, пока не поймёшь!..

Он не ответил. Сидел, замерев, и смотрел, как Аэсоннэ прошествовала к узкому окну, играючи протиснулась в проём. Замерла на мгновение, словно заколебавшись – а затем шагнула вниз.

Кэр зажмурился.

За окном раз-другой хлопнули разворачивающиеся крылья.

Он знал, что случилось. Жемчужный дракон, словно кошка, извернулся у самой стены, рванулся ввысь, презирая земную тягу. Если кто и заметил его в темноте, то, скорее всего, решили, что почудилось, настолько стремителен был этот взлёт.

Кэр Лаэда сидел, оцепенев, не в силах двинуться.

«Иди, пока не поймёшь!»

Что ж, именно этим и занимается некромант. Идёт – от города к городу, от села к селу, от замка к замку. Идёт и помогает тем, кто ждёт помощи, не задавая лишних вопросов.

А понимание – оно приложится.