Книга Капкан. Ты самый опасный для меня - Альмира Рай

Рома хмыкнул и его взгляд опустился ниже на мои плечи, еще ниже на ключицы, и почти добрался до груди, но я его остановила, придержав за подбородок, а потом пальцами показала смотреть «глава в глаза».

Боже, он действительно творит дьявольские вещи своей улыбкой. Перехватив мою руку, вдавил ее в траву и склонился к моим губам. Очень быстро, я лишь успела втянуть воздух, когда мы опять поцеловались. Это длилось до смешного мало, но ощущалось точно ударом молнии. Под кожу и до костей.

— Тоже ритуал. Для закрепления мира, — поведал Рома в свое оправдание. Но если честно, ни одни слова не могли оправдать то, что он сознательно тянул меня за собой на дно.

— Ты нарушаешь обещание, — с укором прошептала и оттолкнула его. Он перекатился на траву, позволил мне встал и поднялся сам.

— А разве их не для этого придумали? — послышалось негромкое мне вслед. Он неисправим…

///

Заперев дверь кухни, он пошел за мной наверх. Предложение принять с ним душ я стойко проигнорировала. А вот его помощь в оттирании боевой раскраски пришлось принять — выбора не осталось. Выйдя из душа чистым и одетым (спасибо!), Рома увидел в моих руках растворитель краски, и усадил на тумбу в ванной. В последний раз, когда он так делал, я ушла с порванной одеждой и горящими губами. Но в этот — он вел себя нарочито вежливо. Стер краску с лица и шеи, выбросил ватку в мойку, уперся об нее руками. А когда поднял взгляд с моих ног на лицо, спросил:

— Чем займемся теперь?

Казалось бы вполне невинный вопрос, но не в его исполнении. Никогда!

Избегая смотреть в его смеющиеся глаза, я тоже смочила вату растворителем и стерла краску с его скул.

— Посмотрим фильм.

Рома скривился, как будто я вынесла ему приговор. Но судя по тому, что других разумных идей в его голове не было, пришлось соглашаться.

Спор по выбору жанра грозил превратиться в бой подушками. От очередных синяков Романа спас звонок Славы. Отчим первым делом спросил, как у меня дела. Вторым потребовал включить видео. На сына, сидящего с пультом в руках, он смотрел с подозрением, на меня — с недоверием.

— Точно все нормально? — переспросил он. На экране за его спиной показалась мама на пирсе и речка.

— Мы покрасили забор, теперь отдыхаем, — отчиталась я. — А как вы? Мама еще не валится с ног?

— Летает, как пчелка. — Отчим послал мне недовольный взгляд. Он не был в восторге от того, что его любимая теперь все выходные будет пропадать на чужих свадьбах. Так как сегодня брак заключали наши соседи, Слава тоже был приглашен. И теперь они собирались продолжать празднование на яхте.

— На одиннадцать запланирован запуск салюта с этого тазика. Никуда не деться с подводной лодки, да? — Отчим хмыкнул. — Вернемся ближе к полуночи. Но я буду на связи, поняла? Звони, если что.

— Слава! — Я послала ему насмешливую улыбку и, чтобы Рома не услышал, проговорила тихо: — Наслаждайся вечером и прекрати волноваться. Ты же помнишь наш разговор? Мы, кажется, начали ладить.

Он смотрел так, будто не верил мне полностью. Но в то же время я заметила проблески надежды. Думаю, он был слишком суров с Ромой. Тот заслужил, конечно, но… Кто-то должен сделать первый шаг, иначе никак.

— И вам пора, — добавила.

Слава хмыкнул, отвлекся на отклик мамы и быстро со мной попрощался. А когда я вернулась к Роме, тот стоял возле полок с фоторамками и статуэтками и задумчиво рассматривал кальян.

— Это откуда? — спросил он.

— Маме когда-то подарили. Она была организатором свадьбы у какого-то шейха, или что-то вроде.

Кальян был огромный, добротный и служил нам декорацией много лет. Но к нему также прилагался чемоданчик с табаком и всем необходимым. И я точно помнила, что мы взяли его с собой, когда переезжали. Открыв тумбу под полками, я увидела этот самый чемоданчик и вопросительно посмотрела на Рому.

— Ты не куришь, — напомнила я.

— Ты тоже, — ответил он и снял с полки кальян.

Правила для того, чтобы их нарушать — прямо таки девиз этого дня.

Мы сидели под навесом, плавно раскачиваясь на качели-диванчике. Дождь закончился, жара спала, смеркалось. Рома оказался изобретательно находчивым, подсунув тумбу с теликом под панорамное окно и выставив наружу динамик, так что мы могли смотреть фильм, оставаясь на улице и плавно выпуская дым.

Почему я так быстро сдалась и позволила включить эту поганую романтическую комедию, где поцелуев и эротических сцен больше, чем диалогов? Почему не боевик с супергероями?

С динамика прозвучал очередной стон, и я вторила ему, только в моем исполнении не было эротики — одно сплошное негодование. Я откинула голову на спинку диванчика и закрыла глаза, отказываясь смотреть на то, что вытворяли актеры.

О, Рому это, конечно, забавляло. Тихий шелковистый смех защекотал ухо, как и слова, приправленные густым холодным дымом:

— Тебе просто завидно!

Я с укором посмотрела на эту наглую морду и наткнулась на вполне серьезный взгляд. Молчание затянулось, воздух накалился. Я коснулась его пальцев, забирая трубку, и ощутила покалывание, которое от близости парня, его запаха и взгляда ощущалось слишком остро. Мне хотелось и сбежать подальше от ощущений, что нахлынули волной, и застыть, притвориться беспомощной, чтобы узнать, как будет дальше. Я ведь уже знала. Просто отчего-то думала, что смогу остановиться, когда захочу. Что у меня нет никакой зависимости от этого наркотика…

Рома тихо зашипел, когда я сделала затяжку.

— Ты бьешь током.

Он тоже почувствовал. Черт, это было так странно и так… сексуально. Мне ударил в голову дым. Под кожу просочился сладкий яд. Пальцы онемели, перестали чувствовать силу, упали на колени безвольной массой. А глаза так и не смогли оторваться от урагана, разгорающегося в глазах напротив. Он манил магнитом, завораживал, сметал все преграды на своем пути — ураган по имени Рома.

Я выпустила дым, и он втянул его, почти коснувшись моих губ. Почти, остановился лишь в миллиметре, выпустил остатки дыма через нос, без слов спрашивая разрешения.

«Можно?»

Я смотрела на него испуганным кроликом. Хотела и боялась. Но ведь хотела.

Закрыла глаза, и он поцеловал.

Сначала нежно, едва касаясь, пробуя меня, дразнясь. Может быть, и ждал, что я оттолкну, не поддамся, но когда не встретил сопротивления, одичал. Губы сменили языки, поцелуй стал глубоким, взрослым, слишком интимным, но именно так мы оба хотели. Внутри меня, где-то очень глубоко бушевала ярость за то, что я опять сдалась. Но чем дольше Рома крал мой воздух, тем глубже прятался здравый смысл. В какой-то момент мне стало все равно, что это глупо. Все равно, что наши родители будут в бешенстве, если узнают. Все равно, что я становлюсь зависимой от этого парня, и зависимость эта злая, нездоровая. Уже все равно.