Книга Война - Евгений Шепельский

Он замялся, сказал осторожно:

— Возможно, Лонго Месафир, глава фракции Великих…

— Неплохой кандидат! — проговорил я с фальшивым энтузиазмом. — А может быть, и вы на роль архканцлера сгодитесь? Ваш род древний, сами вы высоконравственны и, конечно, не допустите беззакония?

Он посмотрел в изумлении, еще не знает, что я следую старой мудрости: держать врагов — пусть они даже пока не враги, а вероятные противники — на виду, рядом, сказал осторожно:

— Слишком высокая честь… и большая ответственность на мои седины.

— Боитесь?

Он ответил с заминкой, еще более осторожно:

— Я поступлю, как фракция решит…

Я послал ему бодрую улыбку.

— Мнение фракции, конечно, стоит уважать! Однако помните: став императором, я буду поддерживать только вашу кандидатуру! Вы слишком ценный управленец, чтобы променять вас на молодого и неопытного Лонго Месафира!

Это его добило, он помогал мне облачаться уже в молчании, много думал. Я думал тоже. Нужно менять страну, и я буду ее менять, война как раз кстати, чтобы сломать косное без особого сопротивления и насадить новое, нужное, доброе и, возможно даже — вечное. Что касается поддержки Блоджетта — я убиваю этим двух зайцев: приобретаю человека, который — я ведь уже хорошо его выучил! — будет испытывать благодарность за то, что поставил его на высочайший пост империи, и вношу тайный раскол во фракцию Великих. Там, несомненно, сложилось ядро поддержки Месафира, там уже строят планы… И вдруг явится старейшина фракции с известием, что император хочет именно его кандидатуру. О, что там начнется!

Кроме жюстокора, мне полагались длинные белые чулки с завязками и короткие, до колен, штаны. Над тесными чулками я завис особенно долго. Разумеется, я примерял их впервые в жизни.

— Чулки не так надеваются, государь! — наконец, сказал сенешаль вкрадчиво. — Вы их в складки соберите, а затем ногу суйте в самый носок! Давайте же я помогу!

Я отказался. Вспомнил, наконец, как надевали чулки мои земные подруги, и, применив мужскую смекалку, натянул заразу с третьей попытки. Чертова мода!

— Шелковые, хорошие, — явно гордясь, произнес сенешаль. — У нас в Варлойне большие запасы готового не ношенного платья!

Парадные квадратноносые туфли с вычурными золотыми пряжками я надевал не менее долго. Блоджетт вновь пытался помочь — как и в мире Земли, в Санкструме дворянин считает за честь обуть-одеть монарха, но я отказался — мол, сам разберусь, какая хрендюлина за какую пимпочку цепляется.

— А вот газета пишет… — проговорил вдруг Блоджетт в раздумье. — В порту Норатора… Да-да, в порту Норатора объявился черный мор!

— Это моя газета пишет! — обрезал я резко. — Не верьте всему, что пишет моя газета. Не надо!

Он не понял, затем искра осознания затеплилась в его собачьих старческих глазах.

— То есть…

— Я воюю не только с помощью меча. Газета — тоже мое оружие.

Алые уже перекрыли порт с суши, а выход кораблям — всем, не только Морской Гильдии — закрыли люди Кроттербоуна и Ритоса — ветераны, симпатии которых я приобрел, побывав с ними в бою. Старые и опытные моряки, они будут назначены боцманами и унтерами моего нового флота.

* * *

Туфли были малы и здорово жали.

Мы поднялись в кабинет. Ни Амары, ни кота…

Блоджетт критически меня осмотрел, зацокал языком.

— Понимаю, что играете в отчаянного выпивоху перед послами, государь… Но… Эти круги под глазами, да и впалые щеки тоже…

Я усмехнулся криво. Я не играю, Блоджетт, сейчас нагрузка так велика, что без алкоголя я просто двинусь мозгами, и в какой-то момент начну собирать чертиков по углам и выть дурным голосом, или просто сдохну от обширного инфаркта. Например, сейчас мне хочется мчаться, лететь в порт, но я вынужден играть в наследника престола на дурацком приеме, и это безумно выматывает и заставляет скрежетать зубами, а руки дрожат от бессилия и ярости.

Он взял со стола, с которого вчера сгрузили золотоносный сундук, деревянную высокую шкатулку, распахнул и показал мне содержимое. Это оказалась средневековая косметичка.

— Здесь все самое лучшее и дорогое! Прекрасная тушь из цезальпинии! Румяна из толченного макового цвета! Церусса, сиречь белила прекрасные свинцовые! Помада из корня переступня и сульфида ртути! Вам, как уже говорил ранее, хорошо бы нарумянить щеки, накрасить глаза и подвести брови! Да и губы можно тоже покрыть помадой! Пусть все видят, что будущий император здрав, трезв, молод и красив!

Настойчиво пытается вбить меня в шаблон «правильного монарха», да еще притравить решил из лучших побуждений. Если Экверис Растар часто использовал этот ящик смерти для приемов, удивляюсь, как он дожил до столь преклонных лет.

Я отобрал у Блоджетта косметичку, поставил на стол и захлопнул.

— Это мертво, это — отжившее, — произнес твердо и почувствовал, как мои слова ударяются о стену его сомнений. Стереотипы восприятия — штуковина ужасная. Монарх в моем понимании — это подтянутый, одетый неброско деловой человек. А у него стереотип монарха — совершенно иной, он видит меня расфуфыренным павлином, которого вдобавок выкрасили ядовитой косметикой. — А кроме того, вы забыли: мне нельзя выглядеть перед послами молодо и красиво. Я пьяный разбитый человек, готовящийся бежать. Понимаете?

Он поморщился, но обошлось без ненужных препирательств. Я быстро разделался с вчерашним ужином, запивая его водой и виски.

Бывший секретарь вдруг сказал, будто речь шла о делах, не слишком мне интересных:

— Крестьяне жалуются. Эльфийская тоска в последние дни лезет на поля особенно рьяно. И смрадный зеленый туман ей в пару… Очень тяжелый. Много смертей. Тоску пытаются выпалывать, выжигать, но пока успеха нет. Деревеньку Дельбадо Роуриха Великие Глухи народец покинул… Тоска сплошь их поля заткала и под дома подрылась, проросла в подполах, погребах, даже окна уже заплела. Как бы не остался в этом году господин Роурих и его отец, коего вы отпустили, помиловав, без урожая!

Мурашки прошли по телу. То, о чем говорила Великая Мать… В общем, началось. Мертвый эльфийский разум больше не хочет сдерживать свою ярость и решил покончить с человечеством, хоггами и всеми живыми существами этого мира. Мне срочно нужен Хват. А дальше — дело за Великой Матерью. Надеюсь, она не соврала и сможет помочь, иначе…

Но все будет хорошо. Все будет хорошо, верно? Тем более, вон, и Аркубез Мариотт говорил…

Я встряхнулся и, следом за Блоджеттом, направился в зал приемов.

Все будет хорошо.

Глава 27

Глава двадцать седьмая

В апартаменты Величия вошли не с парадного входа, а через коридор, заваленный разнообразным пыльным барахлом вроде картин, свернутых драных гобеленов, ковровых скаток. Изнанка власти, так сказать. Изрядно поеденная молью, к тому же. Из-за стены слышался пчелиный гул — придворные и гости томились в ожидании.