Книга Голоса прошлого - Ната Чернышева

   – 'Есть!'

   Я открыла глаза. Весь разговор с Ванессой занял какие– то секунды, но именно в эти секунды Ирэна Патока надумала высунуться из дверей. Полный неприязни взгляд, свирепая морда... Назвать это личиком не повернулся бы язык. Красивая ведь девчонка, без модификаций и биопластики, гены от природы хорошие. Но слишком уж злобная. Эта злобность и накладывает заметный отпечаток на почти скульптурную красоту. Один раз увидеть, и больше не смотреть...

   Я молча ткнула пальцем в красный огонёк у её шкафчика. Видишь? Вот тебе дело, не вздумай отлынивать. И ушла. До последнего ждала какой– нибудь выходки, чтобы сорвать накопившееся зло. Но зло сорвать не удалось...

***

Мальчишка держался гордо и прямо. Герой. Настоящий герой, кроме шуток, со Стальной Ветвью – высшей военной наградой клана. На его совести, в том числе, затяжные бои на перевалах, отнявшие у нас столько времени...

   Он провёл детство на планете, которую считал своей и за которую дрался неистово, как только могут драться мальчишки в этом возрасте. А что на самом деле именно он тут незваный чужак, его волновало мало. Он был прав, только он один и прав, отсюда прав и до скончания мира. Кому не нравится, можете застрелиться. И смешно, и грустно, и вполне понятно, и хочется шею свернуть, чтобы только стереть с лица нахалёныша его ухмылочку Повелителя Жизни...

   Перед встречей с мальчиком я зашла в морг. Усталый замотанный патанатом, судя по речам насчёт баб в десанте – двоюродный собрат Огнева ('молодые красивые девчонки... что мы из вас только не вытаскиваем... Сидели бы на гражданке, ходили бы на танцы... лялек розовых рожали бы! Что вам, окаянным, неймётся, за каким лядом прётесь в самое пекло?! Как будто без вас управиться нельзя...')– выдал мне клинок, извлечённый из глазницы бедной Алеськи. 'С возвратом или на своё усмотрение?' 'Второе', – ответила я, оставляя на голограмме отчётной ведомости свой биометрический автограф.

   И вот теперь мальчишка смотрел на этот нож яростными глазами, тиская ладонью пустые ножны на поясе. Я не ошиблась, клинок много значил для него. Впрочем, они все помешаны на родовом оружии, даже гражданские. Тоже, в общем– то, можно понять.

   – 'Раскачай его на эмоции', – сказала Ванесса. – 'Остальное сделаю я сама...'

   – Отдай!– не выдержал он наконец.

   – Чтобы ты им при мне зарезался? – уточнила я. – Не пойдёт.

   – Не зарежусь, – буркнул он, злобно сверля меня взглядом.

   – И клятву дашь? – осведомилась я.

   – Клянусь!– выдохнул он, подаваясь вперёд, глаза засверкали.

   – Язык без костей, вперёд ума шлёпает, – сказала я неодобрительно. – Так я тебе и поверила. Нет уж, родом своим клянись. Предками и потомками. Кровью, что в твоих жилах течёт. Не можешь?

   Он прикусил губу. Сильно, до крови. Смотрел на меня, удавить готов был на месте. Как я его понимала. Привык к лёгким победам, привык быть первым, командовать и повелевать привык. А тут его хрясь мордой да о землю. Один раз, второй раз... Как терпеть такое прикажете?

   – Клянусь, – тихо, почти шёпотом, выдавил он из себя. – Памятью Старших, солнцем Младших, кровью своей...

   – Что бы ни случилось, – подсказала я.

   Он закрыл глаза и повторил, бледнея:

   – Что бы ни случилось...

   – ... сохранять себе жизнь.

   – Сохранять. Себе. Жизнь...

   – Держи.

   Протянула ему клинок рукоятью вперёд. Он взял. Бережно, как величайшую драгоценность. Впрочем, почему как? Для него нож именно такой драгоценностью и был...

   – Что вам нужно от меня? – спросил резко. – Ничего не скажу! Ничего не добьётесь! Хоть пытайте, как хотите. Чтоб вам сдохнуть всем... и тебе в первую очередь, гнилое семя!

   – Спасибо за пожелание, – усмехнулась я. – Странно, правда? Я вот хочу, чтобы ты жил... Как думаешь, почему?

   Он почти по– человечески пожал плечами. Мол, что тут думать? Ещё я в твои хотения не вникал!

   Ненависть, помноженная на ледяную ярость, расходилась от него упругими волнами.

   – 'Хорошо', – прокомментировала Ванесса. – 'Ещё немного...'

   Я терпеливо ждала. И дождалась: мальчишка не выдержал. Клинок был у него в руках, страшное оружие, если уметь им пользоваться. Младший Немелхари умел. Он бросился на меня, единым движением, с места... Но я это предвидела, и ничего у него не вышло. Огрёб по полной – в грудь, в пах, по шее. Нож снова оказался у меня. А сам незадачливый мститель скорчился на полу, задыхаясь от слёз и унижения.

   – Честный трофей, – сказала я, выдёргивая у него ножны и пряча в них добычу. – Дочери передам. Подрастёт, будет куколки из дерева выстругивать.

   В точку. Женские руки и женское рукоделие. Худшей судьбы для боевого клинка не выдумать.

   – В пещерах бывал? – спросила я. – Бывал, по глазам вижу. И что думал? Ты, весь из себя такой вооружённый и могучий против безоружных детей с женщинами, и так будет всегда? Нарвался на сильных и сразу же скис. Ни гордости, ни достоинства. Да и какое ещё достоинство может быть у труса? Да– да, у Немелхари диплонкфа Шокквалема лантарга правнук – трус. Горазд только с младенцами воевать.

   – Я не трус, слышишь, ты!– заорал он, поднимаясь.

   Снова кинулся и снова получил. Дуралей.

   – Привык к лёгким победам, – насмехалась я, – привык над слабыми куражиться. Ну, каково теперь иметь дело с сильными? Радостно? Весело? Нравится?

   Он оскалился. Того и гляди, снова прыгнет. Упрямец, однако. Где– то в глубине души холодной гадюкой шевельнулась жалость. Я вспомнила Алеську, вспомнила подсмотренную в его же памяти охоту на выживших людей Враны, и тщательно, беспощадно размазала эту жалость в ноль.

   – 'Есть раппорт!', – отозвалась в моём сознании Ванесса. – 'Поехали...'

   – А скажи– ка, друг, – доброжелательно произнесла я, ловя его взгляд. – когда ты в последний раз со своим знаменитым прадедом разговаривал?..

   Ключик оказался простым, но ёмким. Три года назад, когда возмездием от Федерации ещё не пахло, мальчик Немелхари проходил стажировку на одной из защитных станций под командованием своего прадеда, которого он, кстати, обожал и перед которым преклонялся. Цепкая память подростка сохранила рисунок созвездий в локальном космосе станции. Разговор, отмеченный удивлением, показал совсем другой рисунок. Именно этому мальчишка и удивился, хотя прадеду не сказал ни слова. Почему звёзды в обзорном окне расположены иначе, чем раньше. Куда и зачем уплыла из своей зоны контроля станция? Разве ей не положено оставаться стационарным узлом в защитной сети вокруг планеты?!

   Вот так и был вычислен главный пространственно– временной схрон – по звёздам. Оставалось только нанести упреждающий удар.