Книга Наш грешный сентябрь - Джулия Тард

И то, что он, прекрасно зная, у кого она находится, не предпринимал никаких действий, тревожило Еву куда сильнее открытой войны. Ева прекрасно понимала, что это всё не просто так. Что грядёт что-то по-настоящему страшное. Что-то чего ни ей, ни Саиду не получится избежать…

- Спасибо… Спасибо Вам большое… - с трудом смогла расслышать Ева, после того как открылась дверь ведущая в кабинет Асманова. – Да благословит Вас Аллах… - чуть ли не плакал мужчина, причитая, словно вот-вот сорвётся на истерику.

- У тебя есть минута, чтобы покинуть мой дом или я за себя не ручаюсь, - послышался раздраженный голос Саида, следом за которым раздались поспешные шаги.

Сбежав по ступеням будто ошпаренный, Теунов промчался мимо неё, с гулким грохотом ударяясь во входные двери.

- Он отпустил меня… - исказилось его лицо в нервной гримасе, когда тот взглянул на Еву широко раскрытыми глазами. – Отпустил…

Не представляя, что именно должна ответить, она всего лишь кивнула, позволяя мужчине уйти.

- Шеф попросил передать, что больше вам не придётся за ним ухаживать.

- Могу я к нему подняться? - вздрогнула от неожиданности, поворачиваясь к спускающемуся охраннику.

В доме Асманова их было слишком много, чтобы она запомнила ещё кого-то помимо Замана и Вахи.

- Запрета не поступало.

Когда Ева подошла к его кабинету, он всё ещё говорил о чём-то с Заманом. Но стоило им увидеть Еву, как оба тут же замолчали, обмениваясь лишь неоднозначными взглядами и краткими кивками.

- Чего ты хотела? – шумно втянув воздух, Саид неспешно отошел к бару, наливая себе виски.

- Поблагодарить. За Теунова, - последовав его примеру, Ева подошла к столу, поглаживая лакированную древесину.

- Я сделал это, потому что дал слово, а совсем не потому, что мне на самом деле этого захотелось.

- И всё равно спасибо.

- Отпуская своих врагов, ты показываешь всем насколько слаб, - проглотив весь алкоголь, он снова плеснул немного, на этот раз, потягивая янтарную жидкость, наслаждаясь вкусом.

- А я думала, это значит быть милостивым.

- Как корову не назови, а орлом она всё равно не будет. Если твои люди не боятся тебя разочаровать, будут делать это с завидным постоянством.

- Каждый раз, когда ты говоришь что-то подобное, мне становится жутко от того, в каком мире мы живёшь.

- Вот именно, Ева. «Мы» живём. И мне становится не по себе от твоей наивности, - облокотился Саид на спинку кресла, тараня Еву сосредоточенным взглядом. – Ты словно слепой котёнок, что снова и снова тыкается в мамкино брюхо, не в состоянии ухватиться за сиську. И, если так и дальше продолжится, то, в конечном счете, ты просто-напросто сдохнеш от голода.

- Ну не всем же быть свирепыми волками. Кому-то отведена роль наивного, слепого котёнка.

Ева не понимала, что именно из сказанного заставляет Асманова злиться, но кожей ощущала всё его недовольство. Оно прошибало насквозь. Поднимало мелкие волоски и облизывало её словно вернёй пёс, пока в кармане его брюк не заиграл телефон.

Та самая мелодия, которую нельзя было проигнорировать даже под страхом смерти.

- Если это всё, то можешь быть свободна, - указал Асманов на дверь, словно говоря «А теперь пошла вон отсюда!»

* * *

Он снова уехал. Так же как и несколько раз до этого.

Ева стояла у окна, провожая взглядом отъезжающий внедорожник, сама не понимая, что именно испытывает к Саиду Асманову.

Что вообще думает обо всём том кошмаре, в котором оказалась.

В голове была каша. Какой-то лютый винегрет из незаконченных фраз и нескончаемой вереницы вопросов и многоточий.

Присев на кровать, Ева положила руку на совершенно плоский живот.

Сможет ли она отдать Саиду детей? Сможет родить их и уехать, продолжая прятаться от Аббаса? Сможет доверить их такой женщине как Мелек?

Да, сейчас было ещё рано говорить о своей любви к этим детям. Ева знала, что они есть, но ничего к ним не испытывала.

Быть беременно на таком сроке всё равно, что узнать о лишней паре родинок.

Сложно любить то, на что ты не можешь посмотреть. То, к чему невозможно ни прикоснуться, ни ощутить.

- Иман? – дёрнулась Ева, поворачиваясь к дверям. – Что-то случилось?

Сама не понимая, когда умудрилась уснуть, она неспешно приподнялась, наблюдая за слегка растерянной женщиной. За окном уже начало смеркать, окрашивая небо медными красками.

- Извини, я не хотела тебя разбудить, но к тебе пришли.

- Ко мне? – вяло потёрла глаза, убирая с лица волосы.

Единственный человек, который приходил к ней в этот дом – её гинеколог,  которая приходил к ней всего три дня назад.

- Да. Тебя очень хотела видеть госпожа Мелек.

- Мелек? – в голове тут же послышался голос Асманова: «Потому что уже завтра она приползёт к тебе с извинениями. На коленях вымаливая прощения».

- Ты примешь её или мне сказать, что ты всё ещё отдыхаешь?

- Спущусь через одну минуту.

И пусть у Евы не было особо желания с ней видеться, но она прекрасно понимала,  что в  противном случае всё снова может повернуться против неё.

Поправив платье и убрав волосы, Ева нехотя вышла из спальни, спускаясь на первый этаж.

Что не говори, но на этот раз Мелек Шапиукаева напоминала не кавказскую сторожевую, а милую и приветливую болонку, готовую откровенно вилять хвостиком.

Поправляя свободной рукой обтягивающее белое платье, она придерживала объёмную коробку, без каких-либо опознавательных знаков.

Было видно, что девушка нервничает. И не просто делает вид, а на самом деле не находит себе места. Переминаясь с ноги на ногу, то и дело, убирая волосы за ухо, Мелек съела практически всю свою помаду.

- Если ты приехала к Саиду, то его нет.

- Привет, - нервно улыбнулась девушка, стараясь выглядеть приветливой. - Я знаю. В противном случае он бы не позволил мне зайти, - растерянный взгляд снова и снова царапал по пластырю на щеке Евы, лишая её равновесия. – Могу я с тобой поговорить? 

- Смотря о чём.

- Хотела извиниться за то, что сказала и сделала. Прости меня, Ева, я не должна была вести себя как…

- Дрянь?

Слышать такое было неприятно, но Мелек всё равно проглотила  негодование:

- Хуже. Намного хуже.

Что ж, если ей нужно было втереться в доверие, то делала это мастерски, не пренебрегая даже гордостью.

- Вот, - открыла она коробку, протягивая Еве. – Я сама его испекла, в качестве извинений. Он не особо красивый, но очень вкусный.