Книга Не чужие - Мария Коваленко

Я уже почти не различала лица нависшего надо мной человека. Почти не понимала, что он говорит. Совершенно голая, я чувствовала, как холодная кровать поглощает меня целиком и, высасывая силы, превращает в часть себя, в припаянную намертво пустую оболочку.

— Потом, — мой мучитель все продолжал, — пара звонков, хорошие деньги нужным людям, и ты бы вернулась в свою уютную, тихую палату с желтыми стенами. Второй раз это было бы проще, чем первый. Намного проще. И спасать тебя бы уже никто не стал. К красивым взрослым девочкам там отношение другое. Скоро ты бы сама стала просить уколы и забываться. День за днем. Ночь за ночью.

— Что. Я. Тебе. Сделала? — последнее, я что смогла из себя выдавить перед тем, как сознание окончательно рассеялось.

Прямо перед глазами сверкнула улыбка. Оскал с зубами в два ряда и четырьмя носами. Сквозь узкие словно дождевые черви губы посыпались какие-то слова, длинные предложения… Саша все говорил и говорил. Ровный спокойный голос обволакивал меня, унося далеко, только смысл уловить я больше не могла, как ни пыталась.

Макс

Обычно в самолетах я спал. Усталость работала лучше любого снотворного или алкоголя. Но в этот раз за весь перелет совсем не удалось сомкнуть глаз. В голове против воли крутилось то одно, то другое. В результате к посадке я походил на героя фильма о зомби.

Чтобы прийти в себя, можно было завернуть в какое-нибудь кафе и залиться двойным эспрессо, но больше, чем спать, хотелось домой, к Майе. Сгрести ее в охапку, завалиться вместе на кровать и не вылезать из-под одеяла пару суток.

План был настолько хорош, что я чуть не забыл про свой багаж. Коневу пришлось дважды на весь терминал прорать мою фамилию, прежде, чем я оглянулся и заметил катящуюся на ленте знакомую сумку.

Как в наказание, дорога домой вместо обычного часа заняла два. Тщательно соблюдающий правила таксист умудрился словить все «красные» светофоры, позволил обогнать себя всем, кому не лень, а на подъезде к дому Майи застрять в пробке.

Такое со мной было впервые. Будто не дорога, а полоса препятствий для психики. К моменту, когда я вышел из машины, от злости не осталось даже тени сонливости. К сожалению, тогда я еще не знал, что эта злость — сущая мелочь, в сравнении с тем, что испытаю, попав по адресу.

* * *

Совсем новый, установленный собственными руками замок поддался легко. Ключ совсем без шума совершил два оборота, и не защищенная никакой цепочкой дверь распахнулась настежь, стоило легонько толкнуть.

Следом на шею должна была броситься Майя. Во сколько бы я ни возвращался, как бы ни уставала моя пчелка, это приветствие уже стало нашим обязательным ритуалом. Однако в этот раз я не услышал даже шагов навстречу.

Вместо них взгляд зацепился за недоеденный торт на столе, за открытую бутылку шампанского и за тонкий кружевной бюстгальтер, валявшийся бесформенной тряпкой на полу. Если бы не торт и шампанское, можно было подумать, что Майя собирается устроить мне приятный сюрприз. С каждой нашей встречей она становилась все смелее и уже умела удивлять, но… сейчас для ролевой игры деталей оказалось многовато.

Внутренний голос тут же приказал развернуться и уйти. После нескольких недель подозрений, чужих любовных сообщений и фото открыть в себе таланты Нострадамуса было несложно. Но я не послушал.

Тяжелая, груженая амуницией и одеждой сумка со стуком упала на пол. Поверх нее — шапка и шарф. Лучше было бы и мне остаться там, но ноги уже вели в спальню.

Больше двадцати лет на льду научили меня быстро реагировать на любую ситуацию и принимать решения. Все эти двадцать лет я более-менее каждый раз справлялся, но сегодня кто-то свыше, видимо, решил провести контрольный зачет.

Картина, которую застал в гостиной должна была меня подготовить, но ни хрена не вышло. От взгляда на кровать в ушах зашумела кровь, и способность понимать выключилась напрочь.

Под одеялом было два тела. Мужчина и женщина — моя пчелка и бывший охранник. Спящие, несмотря на шум от шагов, и совсем не на пионерском расстоянии.

— Что за… — даже язык, одеревенев, прилип к небу.

В отличие от головы, тело, что делать, знало само.

Я себя не сдерживал.

Не тратя время на побудку, левой рукой откинул одеяло. Стараясь не смотреть на сплетенные голые тела, левой рукой за ногу как манекен стащил гребанного Ромео.

В мгновение ока от тихого блаженного сна двух голубков не осталось и следа. Комната заполнилась криками, стонами, хрустом ломаемой мебели и матом.

Для сонного Саша очухался очень быстро. С первого удара он успел принять боевую стойку, но равные весовые категории и подготовка перестали иметь значения. Внутри все клокотало от ярости, и я принялся бить. Точно, не сдерживаясь, вкладывая в каждый удар всю силу.

Бил от души. Подкручивая кулак, как учил еще в детстве один старый тренер. В корпус. По голове. Не обращая внимания на сбитые в кровь костяшки. Молча.

Саша сопротивлялся, как мог. Не представляю, как он охранял других, но от меня не получилось уберечь даже себя. Кулаки не чувствовали боли. Любое сопротивление сносилось напором и злостью. Я бил не на жизнь. Стоп-кран слетел к хренам собачьим, но мне было плевать.

Хотелось прибить гада. На льду даже во время самой агрессивной атаки такого не испытывал. А сейчас хотел и, возможное, прибил бы, если бы сквозь пелену ярости не увидел между занесенным кулаком и скрюченной на полу целью бледное женское лицо.

— Макс, пожалуйста, нет! Не нужно!

От этого надрывного хриплого крика время словно остановилось. Мой кулак завис в воздухе, а взгляд намертво приклеился к карим глазам напротив.

Я видел их тысячу раз. Смеющимися и грустными, восторженными и затуманенными желанием. Я наблюдал, как вспыхивает на вершине оргазма радужка, и как с карих они превращаются в сияющий янтарь, но никогда не замечал в них лжи.

Моя Майя не умела врать. Она не притворялась, не играла на публику. Она была только моей от кончиков волос до пят. Моя Майя была такой, какой я ее видел, какой хотел, а на самом деле…

Мозг сбоило от обрушившейся информации. Все эти пару минут с появления в комнате словно не я бил, а били меня. Прицельно в голову и грудь. До контузии и боли за грудиной, тупой, ноющей, совершенно новой и непонятной.

— Какого хрена здесь происходит? — слова пришлось выталкивать из себя силой.

— А что, тебе, дебилу, не понятно? — кусок дерьма на полу харкал кровью, но не сдавался. — Какого хера вообще ты тут забыл?!

— Тебе мало?! — почти не соображая, я оттолкнул Майю на кровать и еще раз носком ботинка пнул идиота под ребра.

— Нет, Макс, умоляю, — послышалось позади. — Все не так. У нас ничего не было. Это…

— Не надо меня защищать! — оборвал герой-любовник. — Детка, я справлюсь с ним. Сейчас отдышусь и спущу нашего гостя с лестницы.