Книга Синдром рыжей мыши - Броня Сопилка

   Да и рыжий вызывал тревогу. Вчера он вмазался мне в колено довольно ощутимо, но быстро поднялся и почти не морщился при ходьбе. Драго еще приговаривал: «Саня у нас крепкий орешек,и орешки у него кремень!» Вот только у таких травм могут быть отсроченные последствия. К тому же мелкий, свернувшись калачиком,тихонько постанывал во сне. Так что первым моим вопросом, едва Саня зашевелился, был:

   – И как твои яйца?

   Он долго смотрел на меня, сонно моргая и медленно разгораясь ушами.

   – А-а… почему мои? Не я же их нес… О-о, мои?.. Мои – норм… – Он ощупал себя между ног. - Ничего не болит.

   – Хм,и что же тебе снилось? - Раз уж в первую очередь при вопросе о яйцах вспоминаешь яйца куриные, то свои таки не беспокоят.

   Парень совсем смутился, пожар с ушей перебрался на щёки и даже на лоб.

   – Неужели та девчонка, которая тебе вечером массаж предлагала? - прищурился я, с трудом сдерживая улыбку.

   Саня закрыл лицо руками и кивнул. О, я его понимал. Первые эротические сны – вещь смущающая.

   – Не парься, всё нормально. И ты зря, кстати, отказался. Дита редко кого к себе зовёт, но уж если зовёт… Да Стас бы себе руку отгрыз, если бы она обратила на него внимание.

   – А ты?

   – М?

   – Тебя она звала?

   – Нет, когда бы?

   – Ну ты же её знаешь…

   – А-а,так она наша легенда. Её все знают. Правда, не все познали. А познавшие летают на крыльях. Некоторое время. Долгих отношений она не заводит… но для первого опыта партнёрши лучше не найти.

   – Что ж ты вчера мне не сказал?

   – О, вчера ты так безразлично отказался, что я думал, тебе это совсем не интересно. Но судя по твоему сну, я ошибся.

   – Я слишком устал вчера…

   – Ясно. Ну ничего, она в числе выживших. В смысле, она идёт с нами дальше и у тебя еще будет шанс познакомиться с ней поближе. - Я порылся в карманах и, отыскав там пачку презервативов, протянул её Сане. – Вот. У Диты, скорее всего, есть, но мало ли. Тут ещё парочка. Про запас.

   Саня от «презента» отказался, мотивируя тем, что у него свои. Хе-хе, подковался парень.

   Я же присмотрелся к пачке – нераспечатанной пачке, со всеми тремя «таблэтками». М-да… неопытная девочка. Ну-ну.

   Через час невообразимой суматохи мы завтракали роскошной яичницей, приготовленной в чугунке Драго, и молоком. Палатки были собраны, снаряга и провиант розданы всем по возможностям, в смысле парням побольше, девчонкам поменьше, рюкзаки набиты,и настроение у всех было прощательно-боевое.

   Мы прощались с компашкой весельчаков, так и не спавших до утра, спаливших пол-леска дров и спевших почти все существующие песни. Уходили и девчонки,и многие ребята – кому на работу, кого не грели еще две с половиной недели мытарств, но все по-доброму смеялись и желали нам удачного похода, предлагали как-нибудь повторить.

   Все недовольные «выездом новичка» свалили в автобус ещё вчера и встретили нас – я спускался с ребятами, чтобы проводить их и поговорить с водителем, - с кислыми минами. Флаг им в руки. Настоящая жизнь – она не сахарок, пусть знают.

   Поднявшись на Воронье гнездо, я обнаружил полностью собранный лагерь.

   За спинами ребят тихо переговаривались Марина и Славик. Егор с Леной уже закинули за плечи рюкзаки, Стас и Ната привычно о чём-то спорили, Серый наигрывал «Наша маленькая стая уходит в небо…», Ева подпевала. Саня нетерпеливо прыгал рядом, а Драго привычным жестом постукивал его по макушке, будто набивая баскетбольный мяч.

   Толпа значительно поредела и выглядела вполне серьёзной туристической группой.

   Тридцать три человека, не убоявшихся трудностей, включая мою банду и наблюдателей. Двадцать один парень и двенадцать девчонок. Двенадцать!

   Не тринадцать!

   Осознав это, я даже рассмеялся с облегчением:

   – Теперь у нас точно всё будет отлично!

   Наивный.

   Ева

   Чупакабра вторую ночь проводил в её палатке. Ева не возражала, даже погладила его пару раз осторожно, но не настойчиво – побоялась, что удерёт. Не удрал. Улёгся поверх спальника, как хозяин положения, и замурчал.

   – Чупакабра, – пробормотала она тогда, засыпая. - Хорошее имя, на самом деле. Можно называть тебя Чупой… Или Чупой Чупсом. Или просто Чупсом. Давно я, кстати, их не ела…

   Ева не смогла вспомнить, когда в последний раз ела чупа чупс. Кажется, это было ещё в школе.

   Наверное, не стоило перед сном думать о конфетах, тем более – о чупа чупсах. И сон ей приснился под стать – замешанный на этих мыслях, страхах относительно Драго и собственных желаниях.

   И проснулась Ева из-за этого сна в отвратительном настроении. Чупс уже куда-то убежал – видимо, добывать себе провиант, - и Ева тоже решила вставать. Лучше бодрствовать, чем видеть такие сны.

   Как же хорошо, что сегодня половина участников похода сваливает. Даже больше половины. Ева терпеть не могла человеческие толпы, и кошмар,творившийся последние дни, её изрядно достал. Конечно, хотелось бы ещё меньше народу… Но и тридцать три туриста неплохо по сравнению с тем, что было в начале.

   Тридцать три… Где-то она это слышала…. Ах, да!

   – Тридцать три коровы,тридцать три коровы,тридцать три коровы, свежая строка. Тридцать три коровы, стих родился новый, как стакан парного молока! – запела Ева вполголоса, когда они всей оставшейся группой выходили из лагеря. И чуть вздрогнула, услышав, что парень с гитарой, смеясь, начал наигрывать мелодию этой песни. Как там его… Серый, кажется. Это лучше, чем Драго, но всё-таки – опять кличка вместо имени.

   А на Драго Ева вообще старалась не смотреть. Слишком хорошо помнила свой сон, в котором одна из уехавших кукол барби – которая, Ева вряд ли смогла бы сказать, – делала ему минет, стоя на коленях. Неприятно, больно и плохо было от этого сна. Хотя – ерунда, бред, всего лишь фантазия. Но… возможно, не совсем?

   В конце концов, не мог же Драго так и не оприходовать ни одну из уехавших цыпочек за эти два дня. Наверняка оприходовал, и не одну, а… трёх, например. Троих же он тогда снял, чтобы у него ночевали. Чёрт, она и забыла с этими водопадами…

   И правильно сделала, что забыла. Нечего об этом вообще думать. Ни о чём. Ни о снах, ни о трёх цыпочках в палатке. Лучше просто подпевать…

   Подпевала, кстати, не одна Ева. Из ближайших кустов вдруг раздалось отчаянное «мяу!», рыжим пятном замелькало между ветвей, а после и вовсе выскочило на дорогу, сияя обиженным зелёным взглядом и порванным в неравном бою ухом.

   – Чупс! – воскликнула Ева и, присев на корточки, позвала кота более привычным «кис-кис-кис!»