Книга Асимметричный ответ - Макс Глебов

– То, что людей у меня для задуманного мало, я и сам отлично понимаю, поэтому к вам и пришел. Нет, просить у вас бойцов я не собираюсь, мне нужно кое-что другое.

– И что же? – во взгляде командующего армией мелькнула искра интереса.

– Совсем немного. Вам ведь все равно предстоит ждать результатов моего удара, и вперед ваша армия пойдет только когда оборона противника будет прорвана. Так вот, я предлагаю вам двумя передовыми дивизиями занять участок берега Волхова, который сейчас держит мой корпус.

– Хотите высвободить всех людей для ваших ударных групп? – усмехнулся Клыков. – Что ж, разумно. И мне действительно так будет даже удобнее, чем вводить армию в прорыв через боевые порядки заслона, который вы оставите на центральном участке. После вашего удара немцы на наш берег Волхова точно не полезут, но и оголять его полностью тоже нельзя – мало ли что… Хорошо. В этом вопросе я вам помогу. Мои люди займут оставленную вам линию обороны. Что-то еще, Петр Иванович?

– Благодарю. Этого более чем достаточно. Не буду отвлекать вас от дел – завтра у нас будет непростой день.

Ночь в этой войне окончательно стала моим временем. Именно в условиях плохой видимости в наибольшей степени проявлялись преимущества режима дополненной реальности моих имплантов и широкополосных сканирующих систем сателлитов.

В четыре часа ночи я отдал приказ о начале операции. К этому времени мой корпус, разделенный на две примерно равные части, уже занял исходные позиции на флангах выделенного мне участка прорыва. Весь промежуток между ударными группами заполнили бойцы второй ударной армии. Их задача была простой – демонстрировать немцам свое присутствие на нашем берегу реки.

Наносить одновременный удар в двух местах я не стал. Это вызвало бы необходимость разделить усилия артиллерии и авиации на два участка, что неизбежно снижало интенсивность обработки позиций противника снарядами и бомбами.

Первой вступила в бой северная оперативная группа, состоявшая из двух танковых бригад и стрелковой дивизии. Само собой, их атаке предшествовала артиллерийская и авиационная подготовка. Полк «Катюш» накрыл примерно километровый участок полосы обороны шестьдесят первой пехотной дивизии противника термитными снарядами. Почти минуту противоположный берег реки на участке наступления фонтанировал огнем. Стало светло, как днем, и в этом апокалиптическом сиянии с нашего берега в наступление перешла пехота и легкие танки.

Не успел погаснуть всепожирающий химический огонь термита, как над головами атакующих с тяжелым воем пронеслись 203-миллиметровые снаряды тяжелых гаубиц Б-4 артполка Цайтиуни. Эти подарки предназначались для ключевых объектов в ближнем тылу противника – защитных сооружений второй полосы обороны, минометных батарей, позиций легких гаубиц, полевых пунктов боепитания и складов горючего. Работу моих средств усиления поддержал штатный артполк корпуса и артиллерия стрелковых дивизий, добавив немцам проблем залпами 122-миллиметровых гаубиц М-30 и 76-миллиметровых пушек.

Первые несколько минут противоположный берег молчал. Шок от термитного удара и выжигающих воздух объемных взрывов парализовал не сталкивавшихся с подобными средствами поражения немцев. Волна атакующих уже достигла середины реки, когда с флангов начали бить пулеметы. Долго, правда, им стрелять не позволили – артиллеристы полковника Цайтиуни получили от меня новые данные для стрельбы, и очередные двенадцать снарядов легли по обе стороны от пробитой залпом «Катюш» бреши, расширяя безопасную зону для наступающих войск.

Как только красноармейцы достигли противоположного берега, артиллерия перенесла огонь в глубину немецкой обороны, а я выложил на стол еще один козырь, припрятанный в рукаве. Низко над полем боя прошли тридцать бомбардировщиков Пе-2. Я наводил их по радио с земли. Целями «пешек» стали батареи тяжелых гаубиц, получившие панические доклады от пехоты и изготовившиеся к стрельбе по идущим в атаку русским. Этих нужно было вычистить всех – они могли доставить моему корпусу массу проблем. Здесь, на севере, немцы еще не сталкивались с теми проблемами, которых вдосталь нахлебались их камрады под Москвой, и неожиданная точность ночных авиаударов, помноженная на чудовищную разрушительную мощь объемно-детонирующих боеприпасов сделали свое дело – командование шестьдесят первой пехотной дивизии потеряло управление войсками.

Тем временем, полк «Катюш» форсированным маршем двигался вдоль Волхова на юг. В его задачу входила поддержка удара второй оперативной группы, нацеленной на южный фланг участка прорыва. Туда же перенацеливали гаубицы артиллеристы Цайтиуни и перемещал свои орудия приданный корпусу артполк. Вернувшиеся на аэродром бомбардировщики готовились к новому вылету. Две машины они потеряли – немецкие зенитки даже ночью представляли серьезную опасность.

Южная ударная группа перешла в наступление в шесть часов утра, через два часа после северной, и ее прорыв вновь был поддержан всей имеющейся в моем распоряжении артиллерией и авиацией. Сценарий почти без изменений повторился и здесь, только Пе-2 наносили удар уже не по позициям гаубиц, уничтоженным в прошлом вылете, а по опорным пунктам третьей линии обороны, штабам и узлам связи.

К сожалению, пехота в моем корпусе не была моторизованной, и темп наступления во многом сдерживался ее неспешным движением вперед. В ночной темноте высылать вперед танки с десантом на броне казалось мне делом довольно опасным, и я придерживал рвавшихся вперед танкистов, не давая им подставиться и влипнуть в неприятности.

К утру все три полосы обороны немецких дивизий оказались прорваны, и наступил решающий момент всей операции. Именно здесь могла сказаться малая численность войск в моем корпусе. Пробившие фронт ударные группы развернулись навстречу друг другу, громя тылы противника и стремясь замкнуть кольцо вокруг частей шестьдесят первой и сто двадцать шестой пехотных дивизий вермахта, оказавшихся между точками прорыва. При этом стрелковым дивизиям приходилось формировать внешний и внутренний фронты окружения длиной в десятки километров. Конечно, пока концентрация войск противника на внешнем фронте была почти нулевой, за исключением участков у самого берега Волхова, но в том, что немцы скоро подтянут резервы, я ни секунды не сомневался.

Ночной разгром, устроенный бомбардировщиками и артиллеристами полковника Цайтиуни, привел к тому, что в штабе группы армий «Север» не сразу получили исчерпывающую информацию о случившемся, но авиаразведку никто не отменял, и первый же вылет «летающего глаза» развернул перед генерал-полковником Кюхлером всю безрадостную картину прорванной в двух местах обороны.

Вместе с тем Кюхлер не мог не понимать, что совершившие прорыв силы явно недостаточны для масштабного наступления, и если вовремя перебросить на кризисный участок резервы, ситуацию можно исправить. Естественно, резервы не замедлили выдвинуться.

Я понимал, что контрудара двух механизированных дивизии мой корпус не выдержит – слишком сильно он оказался растянут и полностью связан боем с, пусть и сильно потрепанными и почти лишенными управления, но опытными и хорошо вооруженными солдатами пехотных дивизий противника.