Книга Колдовская душа - Мари-Бернадетт Дюпюи

– Как мне хорошо с тобой! – уступая его страстному натиску, прошептала Дора.

* * *

Жасент с Пьером уже спали, чего нельзя было сказать о Сидони. Отодвинувшись на безопасное расстояние от Журдена, она вслушивалась в неясный шум – прерывающийся, необычный, он доносился из комнаты брата. Если бы этой ночью разыгралась метель, приглушенных стонов Доры и скрипа пружинной сетки никто бы вообще не услышал, но ночь за окном стояла тихая, с неба беззвучно падал снег.

«Как он посмел! Ублажает свою шлюшку в нашем доме, а ведь мама чуть не умерла! – распаляла сама себя Сидони. – Привез к нам эту грязную потаскуху! И всё это только чтобы унизить меня, вызвать у меня отвращение!»

Она инстинктивно восприняла как вызов то, что брат-близнец явился в сопровождении этой сомнительной особы. «Лорик сделал это нарочно: хотел показать мне, что порядочная девушка ему не нужна, потому что он хочет меня! Меня!»

От этой мысли ее бросило в дрожь. Сидони испытала странное волнение, и внизу ее живота словно прокатилась горячая волна – стремительная и сладостная. Она поднялась наверх, к ее миниатюрной груди. Девушка заерзала на постели, не в силах терпеть это необычное нервное возбуждение. И в следующее мгновение за стеной прозвучал крик – низкий, хриплый, под аккомпанемент тихих и ритмичных толчков, сообщаемых стене деревянной кроватью.

«Да это никогда не кончится!» – подумала Сидони, с отвращением затыкая уши.

Заливаясь слезами, она повернулась на один бок, потом на другой. Журден проснулся и протянул руку, чтобы ее обнять. Она оттолкнула его, но без лишней резкости. Он прошептал:

– Сидо, милая, что с тобой?

– Никак не могу успокоиться. Не могу заснуть.

– Ты испугалась за мать, это естественно. Но, как мне кажется, ей больше ничего не угрожает. Попробуй заснуть!

Он ощупью нашел щеку жены и погладил ее кончиками пальцев.

– Ты плачешь?

– Там, за стеной, все время шумят… У Лорика нет никакого понятия о приличиях. Противно до тошноты!

Полицейский привстал на локте. В доме царила абсолютная тишина. Однако он и не подумал усомниться в словах супруги.

– Я считаю, что Лорик поступил не очень умно, – прошептал он ей на ушко. – Сидони, милая, положи свою хорошенькую головку мне на плечо, чтобы я мог тебя утешить! Ты ведь часто так засыпаешь, и я ни разу не воспользовался ситуацией…

Журден притянул жену к себе и обнял ее. Он был взволнован – как темой, которую они обсуждали, так и новизной обстановки, ведь в этой комнате они ночевали впервые.

– Я мог бы потребовать от тебя покорности, – сказал он. – Не так уж легко спать с тобой в одной постели и не получать ни удовлетворения, ни даже нежности. Но разве я не пообещал сам себе, что не стану принуждать тебя делать то, что тебя страшит?

– То, что мне отвратительно! – прибавила Сидони. – Ну почему мужчины и женщины испытывают эту звериную потребность совокупляться? Ты называешь это удовлетворением, но посмотри на маму! Она ведь могла умереть, в сорок лет производя на свет младенца! Хочешь, я буду откровенна? Стоит мне только представить своих родителей, занятых этим самым, в этой вот кровати, потому что мы с тобой сейчас находимся в их спальне, и меня начинает тошнить! Жасент отговорила меня идти в монастырь. Лучше б я ее не послушалась!

– В таком случае что значит для тебя наше супружество, Сидони? Наши первые свидания, прогулки, ужины в «Шато-Робервале», когда ты строила мне глазки? Боже мой, сколько прекрасных обещаний было в твоем взгляде, когда мы только-только обручились! Ты заставила меня жениться второпях, более того – тайком от всех. Я так и не понял, зачем это было нужно. Или для тебя так важно было заполучить магазин? Важнее всего остального?

Сидони не ожидала таких упреков, а потому всполошилась. Она-то думала, что полностью подчинила Журдена своим желаниям, своим капризам, что он – пленник любви, которую к ней испытывает, и неутоленного желания, ставшего для него постоянным мучением, которое он, однако, научился терпеливо сносить.

– Жестоко с твоей стороны выставлять меня корыстной девицей, равнодушной к нуждам собственного супруга! Я думала, у тебя хватит терпения подождать, пока я буду готова. Мне казалось, ты со мной счастлив. Магазин нужен мне для того, чтобы зарабатывать деньги, чтобы ты на меня не тратился. Я хочу преуспеть в мире моды. Разве это плохо?

– Для многих женщин твоих лет цель жизни – создать семью, родить детей, вести домашнее хозяйство, – вполголоса произнес Журден. – Извини, Сидо, мне не стоило затрагивать эту тему. Не сейчас, когда у тебя и так полно забот. Спи, ты ведь очень устала. У меня тоже был непростой день. Взять хотя бы визит твоего брата, который явился к нам на порог с этой странной девицей. Мне пришлось представить их матери. Я старался быть вежливым – Лорик решил вернуться, когда его больше всего ждали дома. Но эта Дора! Когда она разулась, оказалось, что у нее на чулке дырка, а ногти на ногах накрашены вульгарным ярко-красным лаком!

– Завтра утром я скажу братцу, что думаю о его поведении, о его бесцеремонности. Журден, ты на меня не сердишься?

Сидони в волнении прильнула к нему, прижалась щекой к его плечу. Журден тщательно следил за гигиеной, и от него пахло мылом и одеколоном.

– Как бы мне хотелось стать твоей женой по-настоящему! Чтобы у нас все было хорошо – ты понимаешь, о чем я. И мне очень хочется родить тебе ребенка, хотя родов я боюсь до смерти.

Журден тут же расчувствовался и даже устыдился, что поделился с Сидони своими обидами и сомнениями. Он страстно любил свою жену и был безраздельно предан ей.

– Нам некуда спешить, дорогая, но все равно спасибо! Мне приятно это слышать.

Журден вздохнул. Сидони прижималась к нему всем телом, и это его возбуждало. Бессознательно он потянулся к ее груди и робко провел по ней пальцем.

– Может, попытаемся еще раз? – прошептал Журден. – Если бы ты знала, как мне этого хочется! Днем, на работе, я мечтаю о том, что ты вечером ответишь на мою любовь… Сидо, милая!

Он лег набок, так что они оказались лицом к лицу, и импульсивным движением, более не в состоянии подавлять свои желания, прижался к ней отвердевшим мужским органом.

– Я тоже хочу попробовать, – шепнула Сидони.

– Погоди-ка, у меня есть идея! Не пугайся, пожалуйста, это наверняка тебе поможет.

Журден отодвинулся к изножью кровати, приподнял подол ее длинной ночной сорочки и раздвинул Сидони ноги. Обезумев от вожделения, он стал ласкать нежный цветок из плоти, который мог открыться для него, если ему удастся наконец победить стыдливость и страхи своей молодой супруги. Ласки Журдена были и страстны, и искусны, но никакого ответа на них он так и не дождался – ни отторжения, ни сладких стонов.

– Тебе нравится то, что я делаю? – спросил он тихо, на мгновение подняв голову.

– Делай что хочешь, – отвечала Сидони равнодушным тоном.