Книга Психея. Забвение - Ellen Fallen

Меллон будет гордиться мной. Я надеюсь. С шумом падаю на спину, глаза сами собой закрываются, погружая меня в беспамятство.

Глава 27

Все, к чему я прикасалась, распадалось на частицы, будто создано из сахарной пудры или легких облаков. Белый туман, стоящий стеной передо мной, расходился в стороны и снова простирался передо мной, призывая двигаться дальше. Я почему-то думала о мире Станислава Лема в «Солярисе», бескрайние просторы материи и бесконечная невесомость. Передвигаться было легко, никакой паники, страха или неизвестности.

Кто-то говорил за моей спиной, но я настолько поглощена этими ощущениями, решение лечь на пушистое облако было единственным желанием. Расположившись прямо на мягкой субстанции, сложив руки поперек тела, я почувствовала толчок и полет в невесомость. Тело становилось все ближе к голубому небесному полотну, первая появившаяся звезда не стала ждать ночи. Я улыбалась упрямству юной бунтарки, она изо всех сил хотела выглядеть ярче и заметнее других, подмигивая мне с небосвода.

Очередной толчок, легкое дуновение ветра, нежные пряди моих волос щекочут нос и щеки. Я дышу воздухом, пропитанным медицинскими препаратами, резкими и не приятными. Разряд приподнимает мое туловище, облако под моей спиной становится неудобным и твердым. Слышу голоса людей, с неохотой поворачиваю голову, наблюдая, как молодая девушка в халате растирает между собой утюги дефибриллятора, успевая командным голосом дать указание другому доктору. Заинтересованно слежу, как ток касается моего бесчувственного тела, металлические пластины сжимают мою грудную клетку, подкинув тело на несколько сантиметров вверх, на мониторе ровная полоса сменяется парочкой высоких ритмов и снова затихает.

Пока медики борются за мою жизнь, замечаю удивительную картину. Если я лежу на этом поле, похожем на один из огромных стадионов, где, в таком случае, Грант и Кэрри? Нахмурившись, приподнимаюсь на руках, но тяжёлая гиря нажимает на грудную клетку, будто прижав кирпичной стеной меня сверху. Дышать становится все сложнее, уходит легкость и безболезненность. Каждая косточка начинает ныть, кто-то невидимый удерживает меня на месте, отчаяние в молчаливой борьбе с преступной халатностью тех, кто не отпускает меня, еще больше усиливает болезненные ощущения.

— У пациента появился нитевидный пульс. Готовь адреналин. — Люди, стоящие еще секунду назад надо мной, испарились, остались только их голоса; с неописуемой тоской в последний раз останавливаю взгляд на яркой звездочке и проваливаюсь в длинный тоннель, образовавшийся подо мной. — Кислородную маску. — Все тот же голос, затем появляется раздражающий звук «тик-так-тик», похожий на метроном или маятник, раскачивающийся из стороны в сторону. Меня мутит от ощущения бесконечного полета, пока я, наконец, не падаю на землю, резко дернувшись.

— Все, она с нами, быстрей погружаем ее в машину. — Подо мной шевелится что-то ужасно неудобное, руками бьюсь об холодные металлические поручни и открываю глаза, тут же нахожу на небе ту самую маленькую звезду, моя голова, как и тело, зафиксировано, хмурюсь, ищу глазами тех, кто рядом.

— Куда делся стадион? — спрашиваю девушку в медицинской маске. — Мне надо остаться, сюда должны прийти еще люди, мой… мужчина. — Я моргаю, пытаясь подобрать правильное слово.

— Вы здесь и так слишком долго пробыли, у нас нет возможности ждать дальше. После еще одной клинической смерти вы не выживите. — Остановившись рядом с машиной, девушка берет в руки шприц и, пережав верхнюю часть руки жгутом, вкалывает жидкость. — Расслабьтесь, все будет хорошо.

Знала бы она, сколько раз я слышала это обещание, перевязанная держателями у меня нет никакой возможности подняться и посмотреть самой для собственного убеждения. Пока они погружают меня на каталке в машину скорой помощи, я сканирую местность той минимальной возможностью с ограниченным обзором. Поле с зеленой низкой травой, несколько строений разнообразных пирамид. Целый древний город, которого я не могла видеть изнутри. Я совсем рядом с лестницами, ведущими ввысь, там, где находится храм и Эрнесто.

— Там остался мой друг, — теперь я начинаю по-настоящему нервничать. — Почему рядом со мной нет Гранта? Где Кэрри? Почему они не пришли на помощь? — Хватаюсь мертвой хваткой за руку девушки, уставившейся на меня в непонимании. — Полиция? Там ведь труп! Вы же не оставите Эрнесто. Да что с вами?! — кричу я, взбесившись от переглядываний двух врачей.

— Мы не понимаем, о чем вы. — Один другому кивает. — На вас так действует адреналин и реанимация. Вас надо срочно доставить в больницу. — Она выставляет предо мной прозрачную маску. — Давайте вы подышите, как только доберемся, там с лечащим врачом поговорите.

Они с ума сошли? Или у меня окончательно снесло крышу? Как можно оставить все без полиции?

— Это сговор, вы тоже с ними. Они везде! Сначала убивают моих родителей, затем объявляют охоту на меня! Пустите меня. — Мою голову обхватывают, а в руке снова появляется колющая боль.

— Вы ошибаетесь, — говорит девушка, и все перед глазами плывет, покачиваясь в такт мягкого движения автомобиля по дороге.

Урчание мотора, громкие завывания сирены усыпляют мое уставшее и многострадальное сознание. Постепенно на смену смятению приходит успокоение. Я сделала все от меня зависящее, убила поганую рептилию и забрала кристалл. Скорей всего, потеряла много крови или очередной сбой моего сердца дал вот такие неприятные результаты. Грант где-то поблизости, иначе и быть не может. Он же не оставит меня? Как делал это до сих пор! Сколько он преследовал меня, даже приставил Кэрри.

В душе разливается тепло и горечь одновременно. Мне так жаль, что все случившееся повлекло за собой такой виток ужасных событий. Смерти людей, которые не были даже причастными ко всему происходящему. Сожаление буквально топит меня, погружая в печаль и уныние. Скрип тормозов, снова каталка дергается, надо мной несколько человек подставляют к моему лбу термометр, светят в глаза фонариком и заглядывают в рот. Остаюсь лежать безропотной куклой, обездвиженной и бесчувственной. Мимо пролетают флуоресцентные лампы, нет никакого желания пересчитывать их. Звук приближающегося лифта, бесконечное тиканье маятника и разговоры людей, набившиеся в узкое пространство. Они обсуждают мое состояние, называя его не стабильным.

Внутри меня живет надежда, именно она заставляет биться мое сердце. Я так хочу увидеть его, сказать, что мы победили, обнять и попросить прощение за все свои поступки. Грант столько говорил о чувствах напрямую, не только призрачным «я люблю тебя». Поступками и действиями. Он моя опора и защита, наглый и грубый, раздражительный и орущий, но самый любимый. Самое ужасное для меня — потерять этого мужчину, от этого становится невыносимо больно. Наши отношения не были безупречны, но они того стоят. Слишком много ссор и криков, которые мы сможем преодолеть. Особенно теперь.

Чувства, что были притупленные раньше, теперь же вспыхивают во мне с новой силой, в сердце появляется ощущение пустоты, заполнить которую может только Меллон. Погружаюсь в режим ожидания, внезапности, ведь именно таким образом он появляется.