Книга Последнее странствие Сутина - Ральф Дутли

Мари-Берты Оранш к тому времени уже тринадцать лет не будет среди живых. Отставная муза сюрреалистов, бывшая жена Дадамакса, несчастливая спутница Сутина, искавшая для них укрытия и выбравшая бесконечную поездку в Париж. Через семнадцать лет после того августовского дня, в 1960 году, она покончит с собой, не так легендарно-красиво, как муза Модильяни, нежная Жанна Эбютерн, выплывшая из окна, чтобы никогда не коснуться темного асфальта. Мари-Берту положат в могилу Хаима Сутина, так она хотела. В продолжение проклятого пути вдвоем в катафалке из Шинона в Париж.

Невозможно забыть звонок Элени среди ночи, потому что ей не давало покоя представление, которое все имеют о Мари-Берте. Что, если когда-нибудь всплывет письмо, в котором врачи Шинона сообщают своим коллегам в Париже о том, что они не решились на операцию, потому что ее было поздно проводить, слишком велик риск? Своего рода врачебное направление, в котором они переадресуют ответственность своим коллегам?

Предположим, что они просто отказались от пациента. Что тогда осталось Мари-Берте, кроме как использовать последнюю возможность, отчаянную поездку в Париж? Элени возмущенно сопела в трубку:

Все эти разговоры об упрямом ангеле смерти, шатающейся женщине, неправильных решениях. Чистая спекуляция! Что ей оставалось делать? Смотреть, как он умирает? И вот она связалась через знакомых в Париже с хирургом из клиники Лиотэ, который обещал сделать операцию, несмотря на все риски. Она же просто хотела дать Сутину еще один последний шанс! И решилась на опасную транспортировку.

В одной журнальной статье 1952 года Мари-Берта рассказывает о последних годах Сутина и в самом деле упоминает, что врачи в Шиноне отказались проводить операцию. И что с того, если это всего лишь беспомощная попытка оправдания со стороны той, кто чувствовала себя виноватой за решение, оказавшееся неудачным, которое не привело к спасению? Все мы умны задним числом.

Никаких возражений, что их могли схватить, что путь художника в этом случае лежал бы в Дранси и на восток, Элени не принимает. Без этого изнурительного долгого блуждания художник умер бы на больничной койке в Шиноне, опиумный сок позволил бы ему тихо уснуть. Не нужно было этого мучительного, страшного, затянувшегося последнего странствия…

Элени остается непреклонной:

Ты просто не знаешь, на что способна любящая женщина! Она видела только это, один последний шанс.

Элени повесила трубку.

Мари-Берта еще переживет восторг освобождения своего города, почти ровно через год после похорон, 25 августа 1944 года, в другой, на этот раз счастливый, августовский день. Но ее жизнь постепенно разрушается. Великих художников больше нет, Дадамакс давно умер для нее, пусть даже он переживет ее на шестнадцать лет. Монпарнас, несмотря на триумф свободы, лишь отблеск прежнего воодушевления.

Она несла по улицам сумасшедшую улыбку и белокурые обесцвеченные волосы. Теа говорит, она стала похожа на одну из тысяч пошлых шлюх. Ее упрекали в том, что она присвоила и распродала картины Сутина и ничем не поддерживала его несчастную дочь. Ко всем, кого она раньше знала, она испытывает только ненависть. И горе тому, кто упомянет при ней имя Макса Эрнста. Все отворачивались при ее появлении. Едва она входила в комнату, чистое безумие заполняло ее всю до последнего угла.

Наконец она стала говорить сама с собой, бросала прохожим в лицо сумбурные фразы:

Я виновата в его смерти! Если бы я не заснула, он бы не умер…

И она спрашивала изумленных пешеходов:

Есть ли жизнь после смерти, существует ли потусторонний мир?

Никто не отвечал ей, только насмешливо переглядывались. И еще она говорила им:

Я хочу уйти в монастырь!

Она становилась все больше одинокой и странной, злой на весь мир, постоянно бранилась и шипела. Ее безумные ладони могли только разрывать, а не сохранять. Она сохранила лишь свою привычку ссориться с каждым встречным и, оставляя после себя руины, удаляться с усмешкой вокруг безумного рта и громким коротким хохотком. Потом она повесилась на потолке, на крюке для люстры. Хватило двух чемоданных веревок. И не оставила никакой записки с объяснением причин. Это не ваше дело. Cela ne vous regarde pas. Ее жизнь закончилась намного раньше.

Союзники запустили операцию Оверлорд. Битва за Нормандию начинается 6 июня 1944 года, менее чем через год после последнего путешествия Сутина в белый рай и на кладбище Монпарнас. На западном побережье Кальвадоса и на восточном полуострова Котантен высаживаются войска. Это самый длинный день. В каждой жизни есть один самый длинный день, для Сутина им стало то 6 августа 1943 года, когда он, спрятанный в катафалке, ехал в столицу скорби. 19 августа 1944 года, Парижский комитет освобождения призвал население восстать против оккупантов, Париж освобожден 25 августа 1944 года, генерал де Голль совершает свой триумфальный въезд. Генерал Леклерк входит с танками в город с южной стороны через Орлеанские ворота под восторженные крики народа. Он проезжает мимо той самой гостиницы на авеню Орлеан, в 25-м номере которой невидимый художник потел днями на кровати в застегнутом плаще и смотрел в потолок, скрываясь от следователей, искавших его на Вилла-Сера.

Рейхскомиссариат Остланд распадается уже в 1943 году, когда Красная армия шаг за шагом отвоевывает страны Балтии. Жители Смиловичей давно истреблены айнзацгруппой «B». Минское гетто ликвидировано 21 октября 1943 года гауптшарфюрером Рюбе. Рюбе? Изверг Рюбе? Он самый. Из семидесяти пяти тысяч заключенных не осталось ни одного. Истреблены. Нет больше никого, кого он мог бы направить в Яму. А что же доктор Кнохен? Тот скоро станет страховым агентом. Страхование жизни? Всегда пожалуйста. Они хотят провести свою жизнь в мире и спокойствии. Нет, этого душа Сутина не могла предвидеть в своем полете над кладбищем Монпарнас. Где Соломон и Сара, Янкель, Эртль, Нахума, где все остальные?

Эс верт мир финстер ин ди ойгн, шепчет его душа. У меня темнеет в глазах.

Боль перуанца

Выбор средства передвижения совершается жизнью. Путаница – один из ее излюбленных приемов. Карета «скорой помощи», воз сена, овощной фургон, катафалк или даже тачка, на которой дворник везет нежную Мадонну, маленькую Жаннетту, на улицу Гранд-Шомьер, – все доставляет жизнь к ее цели. Она не привередлива. Лишь бы двигаться, движение нужно ей, как дурман. Транспорт найдется – какой-нибудь. С синим маячком или с сеном, сыплющимся позади.

С транспортным средством может выйти промашка, направление – верно всегда. Путешествие может потребовать чудовищных зигзагов, цель – непреложна. Как сказал доктор Готт яро взявшимся за дело силачам:

Вы знаете куда!

Каждое странствие ведет к конечной операции, неумолимо приближает к финальному отрезку пути. Так же как почтовые голуби всегда возвращаются в свою голубятню, жизнь движется в случайном экипаже к давно уже не тайной цели. Побыстрее к воротам, красно-белый шлагбаум задран вверх, и вот колеса перекатываются через роковую линию, вперед и внутрь. Она стремится к концу.