Книга Личник - Игорь Валериев

— Тимофей, ты как себя чувствуешь?

— Хреново, Арсений, очень хреново! — почувствовав, что на глаза наворачиваются слёзы, склонил голову, чтобы никто их не увидел.

Тарала, после поздравления меня на торжестве в Военном собрании, предупредил, что на пару дней расположится у своих знакомых, чтобы не мешать мне отметить день рождения с моими братами и Дарьей. И вот появился. Очень вовремя, кстати, появился.

— Арсений, — начал я, но друг меня перебил.

— Тимофей, я всё понимаю. Ты только найди этого гада. А с похоронами я всё решу, ты не волнуйся.

Я встал с кушетки и, подойдя к Тарале, неожиданно для себя, ткнулся лбом в его плечо. Арсений, приобняв меня, прошептал на ухо:

— Найди его, Тимофей. Он не должен уйти от возмездия. А я всё сделаю.

— Тимофей Васильевич, Арсений Георгиевич, я понимаю имеющиеся у вас трудности, — произнёс Любарский. — Если вы доставите всё необходимое сюда, или профинансируете, то здесь найдутся люди, которые подготовят Дарью Ивановну в последний путь.

Я оторвался от друга и, повернувшись к доктору, произнёс:

— Спасибо, Василий Михайлович. В средствах не отказывайте. Пусть всё будет по высшему разряду.

Произнеся это, я подошёл к столу, на котором покоилось тело моей смелой птички. Склонившись, я долго смотрел в лицо Дарьи, которое не обезобразила смерть. В голове помчались мысли-воспоминания о нашей жизни. Чуть больше трёх месяцев, но, сколько же счастья было.

«Девочка моя, я найду твоего убийцу. Прости, что должен уйти, но так надо. Иначе я не смогу жить дальше», — прощаясь, подумал я, после чего поцеловал Дарью в лоб и направился на выход.

По дороге к двери подобрал с пола свою папаху, а, проходя мимо Арсения, посмотрел тому в глаза и кивнул головой. Всё меня ждёт месть.

— Ты куда сейчас, Тимофей? — спросил меня Тарала.

— К Банкову, мне нужны выходы на местных китайских контрабандистов, — ответил я.

— Тогда тебе лучше обратиться к Цзи Фантаю или, как он теперь себя называет Тифантаю. У него связей среди китайских контрабандистов куда больше, чем у господина следственного пристава, — Арсений на несколько мгновений задумался и продолжил. — Тем более, цесаревич ему благоволит, и у Тифантая до сих пор проблемы с получением российского подданства.

А я вспомнил байку, или всё-таки правдивую историю, которую прочитал в деле этого купца, которое формировало моя секретная часть.

В один из дней марта одна тысяча восемьсот девяносто первого года наследник престола цесаревич Николай, будучи во Владивостоке во время прогулки случайно зашел в мастерскую Цзи Фэнтая и в разговоре с ним обнаружил, что китаец очень хорошо говорит по-русски. Цесаревич попросил Цзи помочь ему купить пушнину. Китаец тут же сказал цесаревичу, что у него есть друг, который занимается продажей пушнины, и, если он хочет, они могут сейчас же отправиться за покупкой. Престолонаследник согласился, и когда они пришли к другу Цзи Фэнтая, он увидел, что действительно товар был высокого качества, а цена — справедливой. Но цесаревич вышел на прогулку, не захватив с собой денег. Тогда Цзи Фэнтай сказал: «Ничего, вы забирайте товар, я дам вам деньги в долг». Цесаревич, однако, распорядился, чтобы товар принесли ему на следующий день. На другой день Тифонтай, взяв пушнину, отправился по назначенному адресу и только тогда узнал, что имел дело с наследником российского престола. Цесаревич сказал Цзи Фэнтаю: «Сегодня ты стал моим другом, а как насчет того, если я дам тебе должность»? Однако китаец дипломатично отказался. Тогда цесаревич присвоил Цзи Фэнтаю высший купеческий титул.

Не знаю, байка это или нет, но Тифонтай оказался на моем дне рождения, так как был в списке, который дал мне цесаревич. Что за подарок он мне преподнёс, я не помнил, но краткое общение в виде поздравления состоялось. Значит, по местным меркам, можно, точнее нужно его навестить. А не получится, пойдем к Банкову. С этими мыслями, кивнув Арсению, я вышел из прозекторской.

Встреча с китайским купцом прошла продуктивно. Узнав, что меня интересует только «товарищ Иван» и каких-либо претензий к контрабандистам у меня нет, Цзи Фэнтай пообещал, что приложит все усилия, и очень быстро я узнаю, где находится тот, кто помышлял совершить покушение на наследника российского престола.

После этого я направился в полицейское управление, где переговорил с Юрием Петровичем. Тот с воодушевлением выслушал всё, что мне удалось узнать, и также пообещал лично встретиться со своими осведомителями среди китайцев, чтобы узнать какую-либо информацию. Теперь предстояла встреча с Савельевым, на которой мне надо было объяснить штабс-ротмистру весь тот спектакль, который был разыгран с Бекхэмом на его глазах. Надеюсь это объяснение будет им нормально воспринято. Всё-таки, мои браты, которые, можно сказать, подняли руку на офицера, попадали под уголовное наказание, да и неизвестно, как он воспринял мои действия. Выглядеть изувером в его глазах, да и потом в глазах офицерского корпуса как-то не хотелось. Надеюсь на профессионализм Владимира Александровича.

— Господин сотник, что вам ещё угодно? — таким вопросом меня встретил Савельев, которого из его кабинета, где штабс-ротмистр вместе со своим заместителем поручиком Радиевским допрашивали Лже-Бекхэма, вызвал в коридор по моей просьбе один из гражданских служащих отдела. Вид у штабс-ротмистра, когда он вышел из помещения, был очень недовольным. А на меня он смотрел как-то так… В общем определить его взгляд я не смог, но доброжелательностью там и не пахло. Поэтому не стал тянуть кота за это самое и быстро произнёс:

— Владимир Александрович, прошу прощения за себя и за поведение моих казаков. Понимаю, что надо было предупредить Вас о разыгрываемом спектакле, но побоялся, что достоверность будет потеряна.

— Вы хотите сказать, что всё то, что недавно произошло в моём кабинете, было спектаклем?

— Да, Владимир Александрович. Надо было быстро получить признательные показания от Бекхэма. Когда я и мои казаки прибыли в гостиницу, старший агент Михайлов описал человека, с которым дважды встречался мнимый англичанин. Это, как теперь выяснилось, был «товарищ Иван», который убил Дарью. Поэтому я и ломал морально Бекхэма, возможно, несколько жёстким образом, — хмуро отрапортовал я Савельеву.

— Тимофей Васильевич, а если бы Бекхэм не признался, и мне бы пришлось отпустить его?! Вы что действительно содрали бы с него кожу? Вы же слово казака дали! — во взгляде штабс-ротмистра зажегся неподдельный интерес.

— Владимир Александрович, помилуй Бог, неужели Вы такого плохого мнения обо мне. То, что я буду давить на Бекхэма и давать при этом ложные клятвы, заранее знали мои казаки. Военная хитрость. Обмануть врага, давая ему ложную клятву, для казака не грех. Вот для офицерской чести такое неприемлемо. Поэтому слово офицера я и не давал, — я мрачно улыбнулся. — А признаться Бекхэму всё равно пришлось бы. Для этого на теле человека много нервных узлов и точек, нажимая на которые, можно причинить сильную боль, не оставляя следов. Если бы Бекхэм не сломался морально, я бы его очень быстро болью додавил бы. И не считайте меня изувером. На войне, как на войне.