Книга Я знаю, как ты дышишь - Наталья Костина

— Да, конечно! — подтвердил он. — Спасибо вам, Соня… Вы… вы просто чудо!

Странная девушка Соня, благодарная им неизвестно за что, внезапно залилась почти багровым румянцем.

— Нет, что вы! Это вы… меня выручили. Вот тут… все лежит. Я пойду, да? — Она неловко повернулась, задев плечом косяк, и вышла.

Альбомы с фотографиями лежали внушительной горкой, но он не стал разбираться, где какие, а просто сунул их в сумку, а те, что не поместились, — в большой пакет. На пыльной поверхности стола остались разводы — здесь и в самом деле давненько не прибирались. Он машинально провел пальцем, затем потрогал ряд других альбомов, по живописи: должно быть, девушка Соня, их чудо-сиделка, достала их вон с тех полок, чтобы полистать, но не перенесла к себе в комнату. Странная все-таки девица — и забрала бы, да хоть и совсем, кто бы ей слово сказал! Когда-то эти книги были редкостью и стоили больших денег, но это было очень, очень давно. Сейчас он даже не знает, продаются ли еще альбомы с репродукциями? И кто их покупает? Когда есть интернет и любую картину можно увидеть почти вживую. Интересные вкусы у этой Сони: «Век импрессионизма», Серебрякова, «От Моне до Пикассо» и вдруг — Босх! Хотя какое ему дело до ее художественных предпочтений? Она знает свое дело, и теще явно лучше…

Уже надо было уходить, а он почему-то застрял тут, возле этого самого Босха. Почему-то приспичило полистать. Нет, надо уходить! Он двинул книгу назад, к другим увесистым фолиантам в глянцевых суперах, и вдруг увидел кончик фотографии, попавшей между коленкоровым переплетом и суперобложкой. Он потянул за него, и…

Это была она, его Джейн, Дженни, Птичка… Оглушительные птичьи хоры вдруг грянули в его голове. Босх тоже любил птиц и рисовал их любовно и подробно, хотя большей частью он живописал совершенно другие, ЗАПРЕДЕЛЬНЫЕ вещи. Он ТАК ВИДЕЛ. Возможно также, что слышал и тоже был синестетиком, иначе КАК можно объяснить все, что он ЗНАЛ о природе человеческой?!

Но какой природой можно объяснить то, что держал в руках он, и КТО мог сделать такое?!

Потому что у смеющейся, молодой и прекрасной женщины на фото — вернее, еще девушки, потому что Дженни тут явно нет и семнадцати, — у этой девушки было грубо выколоты глаза. Проткнуты чем-то острым, скорее всего, ножницами… которые потом еще и провернули.

* * *

— Ну вот, так мы это и провернули! — торжествующе завершила рассказ Сорокина, которую Катя уж никак не ожидала увидеть, да еще и в компании Приходченко!

— Та ты не слухай оти тэрэвэни… мало ий бандытив, щей про них отут розказувать! Ты иж… ось з капустою, а оци, що з горбочком, ци з мьясом… а посыпани — то картопелька з грыбамы… — Павел Петрович Приходченко смотрел на старлея Скрипковскую таким мягким взором, словно она не служила в убойном отделе, а была маленькой растерянной девочкой.

— …было по дороге, дай, думаю, тебя проведаю! Тем более Палпетрович подвез…

— …та скикы ты там зъила! Оцых ще нэ спробувала!..

— …выздоравливай!..

— …чого очи таки сумни?..

— …работать совершенно некому потому что!..

— …та шо вы, Марагарытапална, всэ на роботу зворачуетэ? Берить вже з мьясом!

— …спасибо! Боже, пирожки — это что-то особенное!..

— …так жинка ж пэкла!..

— …а что вы, Маргарита Павловна, дело уже передали?

— Ага! Передала! Ой, спасибо, не наливайте мне больше, а то и до дому не доеду!

— …та доидэтэ… я ж довэзу!

— …это, между прочим, дедушка моего мужа самолично такое вино делает! Нам на свадьбу привозил, и вот еще немножко осталось…

— …та ты шо! А можна будэ в нього рецептик узяты? Чи то семейна, як кажуть, тайна?

— …какие там тайны… не наливайте, я вас умоляю, Павел Петрович! Хо-о-оспади…. Хорошо-то как! А твои все где?

— Тимур поехал на квартиру, наверное… Там у нас ремонт. Свекор на конференцию на два дня улетел, и свекровь тоже с ним, просто прогуляться, за компанию…

— А далеко улетели?

— В Стокгольм, кажется…

— О, то я тэж отак прогулявся б! Якби ще й на халяву!

— Все б вам халява! Да и Стокгольм — это не Париж… Ну не наливайте ж больше, прошу, Павел Петрович!..

— …та кому ж налываты? Я за кэрмом, крапэльку скуштував, и всьо! А Катэрыни не можна!.. О, хтось ищэ йде! Мабуть, навидаты нашу хвору! Драстуйтэ!

— Здрассь…

— Похоже, я не вовремя…

— Это Илья, мой родственник…

— …то ж добрэ, як родычи навидують! А мы з роботы!..

— …Маргарита… Пална!..

— …Палпэтровыч… сидайтэ! Пробувалы вже ото, що дедушка робыть?..

— …ну не наливайте ж мне, что ж вы делаете, Палпетрович!.. Гостю хоть оставьте!

— …та отам того добра щэ е!..

— …наливайте, наливайте, Павел Петрович! — Это уже Катя, сияя, потому что хоть какое-то развлечение в ее положении. — Илья, вы принесли, да? Хорошо! Вам чаю? Или вина?

— Спасибо, я за рулем… Да, Катя, я принес.

— …ох, и добрэ выно! Я ж тилькы спробував, бо тэж за рульом!..

— Катенька, выздоравливай, а то работать совсем некому!

— …кому шо, а курци просо!.. Та й грэць ий, отой роботи, алэ й правду кажэ: выздоравлюй, нэ хворий! Знаетэ, я ж оцю дытыну сам вчив за рульом! Добрэ навчилася!..

— …а наружник из нее все-таки никакой!.. Потому что это вам не за рулем!..

— …то й дийсно, вже нэ трэба було налываты!..

— Катя, может, я немного попозже?..

— …та сыдить! Мы вже тикаемо… зараз тилькы на посошок!

— …о хо-о-оспа-а-ади! Зачем вы меня споили, Павел Петрович? Мне еще ужин дома готовить! А наружник все-таки никакой! Ну никакой! Вот! У меня даже доказательства с собой! Х-хотела показать! Да!

— …Маргарытапална… та пишлы вже! Потим якось покажэш! Сдавай вахту, бо чоловик тэж прыйшов пообчаться…

— …вот!..

Сорокина веером выложила на стол, несколько заляпанный великолепным домашним киндзмараули — или это была хванчкара? — словом, не важно, что это было, такого вина Рита Сорокина в своей жизни не пила никогда и едва ли когда-нибудь еще попробует, потому что даже если Приходченко и выцыганит рецепт, из его дачного безымянного полуодичавшего винограда вряд ли выйдет что-то, хоть отдаленно напоминающее по вкусу этот шедевр. Несмотря на все старания рачительного садовода, конечный продукт его производства скорее напоминал керосин — по выражению не раз дегустировавших его особо доверенных лиц управления.

— Пошли! — строго сказала Сорокина. — А это тебе… на память!

— Та нэ пэрэймайся! — Павел Петрович слегка придал своей спутнице нужное направление к выходу. — Вона тоби щей нэ тэ напоказуе… на нич! Гарного вэчора! — это уже галантно вновь прибывшему гостю.