Книга Битва на Липице - Михаил Елисеев

* * *

На следующий год меченосцы при поддержке ливов вторглись на Русь и подвергли порубежные земли совершенному разорению. Мстили за прошлогодний набег, и, как отметил Генрих Латвийский, «обратили в пустыню всю местность вокруг Пскова» (с. 194). Набеги следовали один за другим, и дошло до того, что часть ливов обосновалась на псковских землях. Эти мелкие вторжения приняли поистине катастрофический характер, поскольку ливы устраивали засады в лесах и на дорогах, жгли деревни и угоняли местных жителей в плен. Только по осени Владимир Псковский собрал полки и изгнал разбойников, а затем и сам вторгся в Ливонию. Русские сполна отомстили ливам и лэттам, «опустошили все, что те имели, сожгли хлеб и всячески старались причинить зло, какое могли» (Генрих Латвийский, с. 194).

Еще одним военным предприятием Владимира Псковского стало его участие в походе против меченосцев в 1221 году. К этому времени ситуация в Прибалтике несколько изменилась, поскольку там появился новый крупный игрок – датчане. Мы помним, что в свое время епископ Риги обратился с просьбой о помощи к датскому королю Вальдемару, и тот охотно откликнулся на призыв Альберта. В 1219 году датчане разгромили эстов у замка Линданисе и закрепились в северной части страны. До поры до времени подданные датского короля вели себя тихо. Но, с другой стороны, возникли серьезные противоречия между епископом Альбертом и Орденом меченосцев, что не могло не сказаться на обороноспособности Ливонии.

В 1221 году новгородцы изгнали Всеволода Мстиславича и били челом Георгию Всеволодовичу, занявшему к этому времени стол во Владимире-Суздальском, чтобы тот дал им князя. Георгий отправил в Новгород своего старшего сына Всеволода. Ему было всего 10 лет, и он не мог разрешить стоявших перед Новгородом внешнеполитических проблем. И одной из них были взаимоотношения с «Божьими дворянами» в Прибалтике. В 1221 году Владимир Псковский разорвал мирный договор с орденом, заключенный в 1217 году в Оденпе, и стал готовиться к войне. На помощь русским обещали прийти литовцы. В грядущих боевых действиях собирались принять участие и новгородцы, но их князь был слишком мал, чтобы вести полки на врага.

Обратим внимание вот на что. Генрих Латвийский пишет о том, что русские «пришли с большим войском, во главе которого стоял король новгородский, в следующем же году убитый татарами» (с. 218). На этом основании многие исследователи говорят о том, что это был Всеволод Мстиславич, поскольку никто из суздальских князей в битве на Калке не погиб. Однако в Троицкой летописи четко прописана вся последовательность событий: «Выгнаша Новогородци князя Всеволода Мстиславича из Новагорода; послаша архиепископа Митрофана и посадника Иванка к великому князю Юрью Всеволодовичю, и вда им сын свой князя Всеволода. Тогда князь Юрьи прислал сын свой князя Святослава в помочь Новугороду, и идоша князи с Новогородци к Кеси» (Троицкая летопись, т. 1, с. 216). Как видим, все логично и объяснимо. Ведь нельзя игнорировать тот факт, что Георгий Всеволодович никогда бы не послал полки на помощь Новгороду, если бы там княжил представитель ненавистного ему рода Ростиславичей. Великий князь не забыл побоища на Липице. Помогать своим заклятым врагам со стороны Георгия было просто глупо, а он глупцом не был. Поэтому и появился в Новгороде князь Святослав с суздальскими полками, поскольку великий князь отправил его на помощь сыну, а не Всеволоду Мстиславичу.

К этому времени Святослав Всеволодович зарекомендовал себя умелым ратоборцем и талантливым военачальником, за плечами которого была крупнейшая победа над Волжской Болгарией. Выбор великого князя был вполне обоснован. Вскоре объединенное русское войско выступило в поход на Прибалтику: «И было в том войске двенадцать тысяч русских, собравшихся и из Новгорода и из других городов Руссии против христиан, находившихся в Ливонии» (Генрих Латвийский с. 218). Целью похода был все тот же замок Новый Венден, который в Троицкой летописи назван Кесь (Цесис). В данной ситуации псковичам и новгородцам в последовательности не откажешь, поскольку они решили бить врага в одно и то же место.

Русская рать вступила в землю лэттов и оставалась там в течение двух недель, поджидая литовцев и занимаясь попутно грабежом окрестностей. Это было ошибкой, поскольку давало крестоносцам время собрать войска и перехватить стратегическую инициативу. Тех войск, что привели князья, и так было более чем достаточно, чтобы решить все стоявшие перед ними задачи. Однако вместо наступления на Венден они занялись столь милым сердцу новгородской вольницы делом, оправдываясь тем, что надо дождаться союзника. И только когда подошли литовцы, русские полки продолжили поход.

Гарнизон Нового Вендена уже знал о приближении врага. Братья-рыцари вместе с ополчением вендов решили не отсиживаться за крепостными стенами, а дать противнику бой у замковых ворот. Но силы оказались неравными, и после короткой схватки крестоносцы подожгли предместье и скрылись в замке. Их никто не преследовал, поскольку русское командование неожиданно отказалось от взятия Вендена. Как следствие, полки отступили от замка и занялись совершенно другими делами. Какими именно, догадаться нетрудно. «И разграбили они всю страну, сожгли все деревни, церкви и хлеб, лежавший, уже собранным на полях; людей взяли и перебили, причинив великий вред стране». Не отставали от своих товарищей по оружию и их союзники: «и, где русские нанесли меньший вред, там приложили руку литовцы» (Генрих Латвийский, с. 219).

Магистр Волквин грамотно распорядился тем временем, которое ему предоставили своими безответственными действиями русские князья и воеводы. Собрав всех имеющихся в его распоряжении рыцарей и ополчение ливов, Волквин перекрыл русской рати броды на реке Койве (современная Гауя). Крестоносцы не давали ратникам перейти на противоположный берег, а затем их союзники ливы незаметно переправилась через речку. Используя свое знание местности, ливы начали против русских и литовцев партизанскую войну. Союзники в поисках добычи разбрелись по соседним деревням, за что и поплатились. После того, как несколько их отрядов подверглись нападениям из леса и понесли потери, князья и воеводы сказали на военном совете следующее: «Нехорошо нам оставаться здесь, так как ливы и тевтоны собираются вокруг нас со всех сторон» (Генрих Латвийский, с. 219). После чего было принято решение уходить на Русь.

Отступая, русские и литовцы как гребенкой прошли по вражеским землям, совершенно разорив территорию. На четыре дня воинство задержалось в Уганди, полностью опустошив и эту область. После чего ушло в русские пределы. Довольно забавно, что литовцы не рискнули возвращаться домой в одиночестве, опасаясь нападения крестоносцев, а вместе со своими союзниками шли до самого Пскова. И задержались там, на целый месяц, по достоинству оценив местное гостеприимство. Так закончился этот поход: «Того же лета Гюрги князь присла брата своего Святослава новгородьчем в помощ; идоша новгородьци с Святославом к Кеси, и придоша Литва в помочь же;и много воеваша, н города не взяша» (Новгородская I летопись старшего извода). Данный факт отмечен и в Троицкой летописи (т. 1, с. 216). Ничего удивительного, к этому мы уже привыкли.

Итоги похода, несмотря на кажущийся успех, были неутешительны. Большие силы, собранные русскими, вновь оказались потрачены впустую, несмотря на громадную добычу и разорение вражеской территории, поставленные стратегические цели достигнуты не были. И если немцы действовали в Ливонии как отлаженный механизм и по четко отработанной схеме, то русские князья вообще не выработали никакой внятной политики в Прибалтийском регионе. Действовали бессистемно и близоруко. Расплата наступила очень скоро, буквально через несколько лет.