Книга Пагуба - Сергей Малицкий

— Умеем, — пожала плечами Нега.

— Ты хочешь переплыть хребет? — с сомнением посмотрел на вершины Лук.

— Не совсем, — пробормотала Хасми. — Но намочить ноги придется. С первым дозором я попытаюсь договориться, но у выхода в долину расположено стойбище не слишком гостеприимного племени. В прошлый раз я отдала им за проход все серебро, что у меня было, но меня все равно продержали там месяц.

— Но не убили? — уточнил Лук.

— Тогда мне казалось, что лучше убили бы, — отрезала Хасми. — Будь я мужчиной, то и убили бы. С тех пор, когда я иду в долину Натты, всякий раз мочу ноги. А возвращаюсь вдоль берега Хапы.

— Так нам туда и надо, — оживилась Нега и заторопилась за охотницей, которая снова зашагала по едва различимой тропе. — А почему все-таки тебя не убили?

— Я им понравилась, и они понадеялись, что я еще вернусь к ним, — обернулась Хасми. — Если не сдохну. Все-таки за месяц от меня мало что осталось. Лук! Что застыл? Пошли. Сегодня нам нужно оказаться на той стороне. Но, на всякий случай, будьте готовы замочить не только ноги, но и клинки. В любую секунду.

Дозор некуманза находился не где-то рядом с приметной горой, а в начале ущелья, разделявшего вершины. Среди разбросанных валунов, из которых вполне можно было сложить небольшую крепость, колыхался натянутый между кольев сплетенный из травы тент. Под ним сидели четверо дикарей и забавлялись игрой во что-то, напоминающее кости. Подбрасывали камни с прилаженными к ним перьями. Двое некуманза с луками стояли на высоких валунах, обрамляющих вход в ущелье. Еще двое сидели на колоде, перегораживающей проход. Все дикари были покрыты черной татуировкой или краской. Лук сразу вспомнил некуманза, стоявшего над потоком воды в первый день путешествия по Дикому лесу.

Появление Хасми со спутниками дикари встретили приветственными криками. Четверо игроков вскочили на ноги и выстроились у одного из валунов, словно караул стражников с секирами у северных ворот Хилана. Лучники наложили на тетивы стрелы. Не спеша поднялись и те двое, что сидели на колоде. Судя по яркости бус, оплетающих их чресла, и густоте татуировки, эти двое считались важными персонами. Один из них был еще крепок, но уже сед и морщинист. Другой превышал Лука ростом не на голову, как прочие некуманза, а на две головы.

— Что они говорят? — прошептал Лук.

— Радуются, — прошипела сквозь стиснутые зубы Хасми. — Говорят, что мне понравилось, и я привела с собой двух подружек.

— Они думают, что ты моя сестра, — прошептала подрагивающими губами Луку Нега.

— Теперь нужно поклониться, — пробормотала Хасми. И добавила сквозь зубы: — Не повезло. Дозор из того самого племени.

Спутники остановились в пяти шагах от старшего дозора и склонили головы. Старший подошел к Хасми, наклонился к ее уху, что-то проговорил, почти прокричал, и положил руку на грудь. Лук начал выпрямляться, но замер, уставившись на четверку некуманза, которые выставили перед собой копья. В руках воинов, стоявших на валунах, заскрипели луки. Великан, вставший за спиной старшего, расхохотался. Вожак ответил ему что-то, продолжая мять грудь Хасми, и вытянул вторую руку, показывая на Негу.

Это было последним, что он сделал. Охотница всадила ему нож под ребра. Вожак захрипел, навалился на Хасми, обнимая ее, но дальнейшего Лук не увидел. Лепестки копий блеснули перед его грудью и, уходя от мгновенных уколов, он покатился под ноги великану, рассчитывая полоснуть его клинком по голеням, но не успел. Тот не стал ждать, когда юркий чужеземец выдернет меч из ножен. Он ударил ногой. И все погасло.

Лук пришел в себя от мучительной боли. Болело все — спина, руки, ноги, голова, но сильнее всего — живот. Он изогнулся, исторгнул из себя съеденную с утра кашу, с трудом открыл глаза.

Он лежал там же, где и попытался совершить тот самый неудавшийся кувырок. Перед ним лежали два трупа, прикрытые снятым с кольев тентом. Лук похолодел, с трудом поднялся на локте, оглянулся, насколько позволяла почти не гнущаяся шея. Нега и Хасми сидели у одного из валунов. Их руки были притянуты к толстой жерди так, что казалось, что они обнимают друг друга. Губы девушек были разбиты, на лицах темнели кровоподтеки. Нега была обнажена по пояс, но ее грудь заливала кровь. В плече девчонки торчал обломок стрелы. Глаза названой сестры Лука были наполнены ужасом и болью. Глаза Хасми — ненавистью. Над ними восседал великан. В руках его был кажущийся потешным клинок Лука. Тут же лежали нож Лука, копье Хасми, луки девушек, кинжалы и начиненный ножами кожаный жилет Саманы.

— Добыча! — коверкая слово, произнес великан и направил клинок в сторону Лука. — Ты — умирать. Позже умирать. Долго умирать. Они, — расплылся в улыбке, посмотрев на девушек, — жить. Весело и недолго.

Лук приподнялся еще повыше. Все той же игрой забавлялись четверо воинов. Двух лучников не было. Если один из них лежал рядом с вожаком дозора под тентом, тогда второй, скорее всего, отправился хвалиться добычей в стойбище.

— Сколько тут лиг? — прохрипел Лук, сплевывая рвоту.

— С пяток, — скривила разбитые губы Хасми. — Ты бы придумал что-нибудь, парень, а то ведь я умру от зависти, если тебя сейчас прикончат.

Лук посмотрел на небо. Судя по расположению солнечного пятна на красном небосводе, гонец преодолел уже половину пути. Конечно, если он бежал.

— А сколько лиг до того места, где мы должны были замочить ноги? — спросил он, вставая на колени.

— Одна лига, — ответила Хасми. — Ты что задумал?

— Хочу позабавиться, — прохрипел Лук.

Четверка воинов принялась хохотать. Наверное, со стороны это и в самом деле выглядело смешным. Чуть живой парень, почти подросток, поднялся на дрожащие ноги и стал медленно размахивать перед собой кулаками, почти как мастер площадного боя с голыми руками. Неизвестно, знали ли что-нибудь некуманза о кулачных схватках, но жест Лука, которым он подзывал к себе великана, не оставлял сомнений — недобитый доходяга собирается на последний бой.

— Не советую, — сплюнула кровавый сгусток Хасми. — Второго удара этого мальчика ты не переживешь.

«Мальчик» довольно рыгнул, с трудом стянул ремень Лука на объемном, напоминающем гранитную плиту животе, вставил в ножны клинок, похлопал оружием по бедру. Потом наклонился и, не сводя прищуренного взгляда с лица Лука, погладил Негу по окровавленной груди, щелкнул пальцем по обломку стрелы. Она вздрогнула и обмякла. Лук заскрипел зубами, но продолжил подзывать великана. И тогда тот встал.

Теперь, когда Лук стоял на согнутых ногах, казалось, что великан выше его ростом в два раза. Но некуманза недолго возвышался, выпрямившись во весь рост. Он сделал шаг вперед, согнул колени, выставил вперед плечо и тоже начал рассекать воздух кулаками. Да, гигант был знаком с кулачным боем. Жаль только, что сам Лук никогда им не увлекался. Не было времени. Курант обучал их другому. В том числе и умению всякое падение на публике, даже падение с каната или шеста, переносить с наименьшими потерями, не сбивать дыхание, уметь превращать тело, когда это нужно, во что-то мягкое и упругое. Теперь для Лука главным было не дать одному из этих кулаков попасть в подбородок. И в грудь тоже. Ладно, если только ребра переломает, так ведь и сердце сплющит. Принимать удар нужно в плечо. В левое плечо. Даже если сломает, останется еще правое. Главное — сохранить правую руку. Вот он, меч, покачивается у дикаря на бедре.