Книга Ее властелин и повелитель - Карен Хокинс

Пруденс хотела было спросить, не ушибся ли он, но забыла слова, когда губы Тристана ущипнули ее за мочку уха, отчего по всему телу прошла дрожь.

Уткнувшись лицом в его шею, она еще крепче обвила его руками. Его руки скользнули с талии вниз по бедрам. Сквозь ткань утреннего платья она ощущала каждый нюанс этого прикосновения. Оба они прерывисто дышали. Пруденс охнула, когда рука, приподняв подол юбки и обхватив лодыжку, усадила ее поглубже на колени. Она ощутила под собой пребывающий в полной боевой готовности член, твердый и напряженный, и почувствовала нетерпение в его поцелуях и прикосновениях.

Осмелев от всего этого, она провела пальцами по его груди и развязала галстук, чтобы добраться до кожи.

Он поднял голову и, ругнувшись, пробормотал:

– Слишком много одежды.

На губах Пруденс появилась дрожащая улыбка. Он был такой милый, взъерошенный и растрепанный; глаза его потемнели от страсти, а напряженный член только и ждал дальнейших действий. Пруденс, лежа в ту ночь в собственной кровати и глядя в потолок, так и не смогла понять, что за бес в нее вселился в тот момент, что за дух распутства ее одолел.

Она выпрямилась и, не сводя взгляда с Тристана, стала развязывать ленточку у ворота платья.

Помедлила. Это был тот момент, когда еще можно было повернуть назад. Однако в глубине души она знала, что все, что происходит, правильно и сейчас ее место с ним, с Тристаном. Пусть судьбой им не предназначено навсегда остаться вместе – они шли по жизни каждый своей дорогой, – однако в тот момент ее место было в его объятиях, а все остальное не имело значения.

Его дыхание участилось, губы раскрылись. Он не мог отвести от нее взгляд, и она поняла, что он стал ее рабом. Это было пьянящее ощущение. Давненько она не вызывала у мужчины такого взгляда и теперь упивалась своей властью. От этого ее желание усилилось еще больше.

Тристан наблюдал, как она медленно спускает платье с плеч до талии.

Он застонал. Взгляд скользнул по ней, задержавшись на округлостях грудей, отчетливо просматривающихся под тонкой тканью сорочки.

Он подумал, что никогда в жизни ничего более прекрасного не видел. Она сидела у него на коленях в гордой наготе, не считая капельки кружев и шелка. Сорочка, конечно, прикрывала ее груди, но она так плотно их облегала, что его воспаленное воображение без труда домысливало все остальное. Кружево возле горла лишь подчеркивало изящную линию шеи и плеч. Между грудями, на центральном шве сорочки был вышит розовый крошечный бутончик.

Он едва удержался, чтобы не-овладеть ею немедленно. Однако, несмотря на нетерпение, он смаковал то, что видит, смаковал мгновение. Она отдавалась полностью и безоговорочно. Но он знал, что не должен принимать этот дар. Настоящий джентльмен остановил бы себя. Настоящий джентльмен...

Она провела кончиком языка по нижней губе.

– Я не могу... – простонал Тристан.

Она наклонилась вперед, и сорочка соскользнула с груди. Его взору предстали округлые груди, он мог не просто видеть, но попробовать на вкус их соблазнительные напряженные соски.

Пруденс, прижав руку к его щеке, посмотрела ему прямо в глаза.

– Пожалуйста.

Она произнесла единственное слово. Настоящий джентльмен исполняет просьбу леди, не заставляя ее ждать.

Прошептав ее имя, Тристан прижал ее к себе и принялся целовать. Она вдруг встала, высвободившись из его объятий, и платье упало на пол. Их разделяли теперь только сорочка и чулки. Тот момент, когда она сбросила с ног туфельки, он даже не заметил.

Он сделал глубокий вдох, пожирая ее взглядом. Потом, так же внезапно, она опустилась на колени и, закинув руки за голову, стала медленно вынимать из прически шпильки. Несколько секунд спустя волосы упали вниз, окутав ее, словно морские волны.

Сердце у Тристана так заколотилось, что ему показалось, будто оно готово остановиться. В течение многих недель он именно такой видел ее во сне. Только об этом он и мечтал. Она была такая неистовая и свежая, как море после сильного шторма. И на какое-то мгновение она принадлежала ему. Ему, и никому больше.

Она прикоснулась к его сапогу.

– Ты тоже должен раздеться.

Он схватил ее за запястье.

– Позволь, я сам.

Ее потемневшие карие глаза медленно оглядели его, с одобрением задерживаясь то там, то здесь. Он не отодвинулся, когда она протянула руку и осторожно провела пальцем вдоль толстого белого шрама, тянувшегося от колена до щиколотки.

– Сожалею, – сказала она, взглянув ему в лицо.

Зато он не сожалел. В этот момент он не сожалел ни о чем. Взяв за руки, он поставил ее и прижал к себе.

– Мне, черт возьми, безразлично все, кроме тебя.

Она стояла перед ним такая красивая, и пламя камина, отражаясь в волосах, словно пронизывало их золотыми нитями. Запустив руки в их шелковистую массу, он притянул к себе ее губы.

Ее сорочка давно соскользнула на пол, и они каким-то образом очутились на диване, подушки которого приподнимали к нему ее бедра. Тристан вторгся в ее тело с таким неистовством, как будто никогда в жизни не бывал с женщиной. Как будто до этой секунды он вообще не жил. Как будто все его великолепные дни, проведенные в море, слились в этот единственный, ни с чем не сравнимый момент.

Пруденс, лежа под ним, дрожала и постанывала, нетерпеливо ухватив его за плечи. Она двигалась со страстью и пылом женщины, которая любит заниматься любовью. Ее бедра прижимались к его бедрам, она ловила ртом воздух всякий раз, когда он делал рывок.

Темп ускорялся, и несколько мгновений спустя Пруденс, хрипло прошептав его имя, крепко обхватила Тристана ногами, достигнув кульминации наслаждения. Ее страстная реакция доконала его. Стиснув зубы, он старался сдержать свой стремительный натиск, но горячая волна страсти смела все преграды.

Тяжело дыша, они лежали, выбившись из сил. Тристан не мог бы сказать, сколько времени они находились в объятиях друг друга, но, в конце концов, Пруденс пошевелилась под ним. Тристан немедленно приподнялся на локтях.

Она одарила его улыбкой.

– Я назвала бы это блестящим исполнением.

Он усмехнулся:

– У меня это получилось не вполне по-джентльменски.

Продолжая улыбаться, она сказала абсолютно серьезно:

– В некоторых случаях надо поступать по-джентльменски, но бывают моменты, когда предпочтительнее быть пиратом.

Он расхохотался и поцеловал ее.

– Вы, миледи, просто прелесть.

Глаза ее затуманились. Он не хотел выпускать ее из объятий, но она встала и торопливо собрала свою одежду. Тристан вопросительно приподнял бровь.

– Что случилось, милая?

Пруденс вытерла сорочкой бедра. В голове у нее царил полный кавардак. Она не рассчитывала, что это произойдет, но, если уж говорить совсем откровенно, не жалела о происшедшем. Все шло именно так, как она себе представляла. Она сожалела лишь о том, что этот момент близости – единственное, что у них есть, а дальше все вернется на круги своя. Так должно быть.