Книга Эффект искажения - Диана Удовиченко

Вскоре все кончилось, последний противник упал к ногам графа. Паоло оглянулся: пол библиотеки, скользкий от крови, был завален изуродованными трупами.

– Все мертвы, мой господин, – с сожалением произнес Руджеро.

Из горла Паоло, еще не пришедшего в себя после схватки, рвался низкий рык:

– Где жирная мразь?

Чернокнижник медленно двинулся между трупами, остановился возле изрубленных священников. Пинками перевернул тех, что лежали лицом вниз.

– Его здесь нет, мой господин.

– Найти!

Голос графа был так грозен, что наемники отшатнулись, а колдун подскочил на месте. Принюхавшись, словно собака, Руджеро осклабился, неслышно подкрался к столу и вытащил из-под него фра Этторе. Поднял за шиворот, задумчиво спросил:

– Что с ним делать?

– Оставь мне! – рявкнул граф.

– Слушаюсь, мой господин.

Колдун швырнул священника к ногам Паоло. Фра Этторе прокатился по полу клубком, плюхнулся в лужу крови, перевернулся и, подвывая от страха, ловко побежал на четвереньках к телу епископа. Разглядывая его, словно забавное животное, наемники перебрасывались шуточками и посмеивались с добродушием палачей. Граф с чернокнижником тоже проявили интерес к перемещениям фра Этторе и не торопились с расправой.

Священник же выдернул откуда-то из складок епископского одеяния распятие, выставил перед собой и крикнул срывающимся голосом:

– Выходи же, нечестивый…

– Ах ты, гнида, – укоризненно прогудел Луиджи. – Позвольте, я отрублю ему голову, мой господин!

Но Паоло прижал палец к губам, призывая к молчанию.

– …выходи, преступный…

Не ощущая ни боли, ни страха, граф шагнул к фра Этторе.

– … выходи со всеми твоими обманами…

Не было той могучей силы, способной перекрутить его тело, выжать душу.

Шаг.

– Ибо Бог пожелал… – Голос священника сорвался на истошный визг.

Не было ничего.

Еще шаг.

– … чтобы человек…

Острые когти вонзились в грудь фра Этторе. Одним резким движением Паоло выдернул еще бьющееся сердце.

Седьмой закон детей ночи: символы церкви обретают божественную силу и несут смерть лишь в руках истинно верующих.

В библиотеку вбежал встревоженный рыцарь:

– Горожане волнуются, мой господин. Стража требует выхода священников.

– Нам не справиться со всем городом, господин, – шепнул Руджеро.

Паоло обвел взглядом своих подданных. Чернокнижник прав: их слишком мало. Как бы ни были сильны стриксы и храбры наемники, обезумевшая толпа просто затопчет их всех.

– Будем прорываться, – решил он. – Убейте стражу. И вот что: больше нет нужды скрываться.

Рыцарь оскалился, показав удлиняющиеся клыки, кивнул и выбежал во двор. Вскоре оттуда раздались крики и звон оружия. Граф обернулся к наемникам:

– Сегодня многие умрут. Но выжившим я подарю обращение. Слово делла Торре.

Головорезы ответили нестройным гулом и ринулись прочь из библиотеки.

«Увы, ими придется пожертвовать, – философски подумал граф. – Жаль, конечно. Их души восхитительно грязны и готовы к обращению». Но приходилось думать прежде всего о собственной безопасности.

– Пойдем, Руджеро. И постарайся не погибнуть, – напутствовал он напоследок. – Нынче трудно найти хорошего помощника.

Когда они вышли в замковый двор, все уже было кончено: повсюду бесформенными грудами железа валялись тела городских стражников. Рыцари и наемники уже гарцевали на лошадях, готовые сорваться с места. Слуга подвел Паоло и Руджеро коней.

За стеной нарастал ропот. Толпа, утомленная ожиданием, медленно наливалась злобой.

– Слыхали, слыхали крики за стенами? – визгливо спрашивала старая торговка.

– Ей-богу, там что-то со святыми отцами сделали! – ярился коренастый ремесленник в засаленном кожаном фартуке.

– А стража? Там стражи целое войско!

– Да чего ждать? Выноси ворота, ребята!

Но вдруг створки распахнулись сами. Отшатнувшись от неожиданности, толпа хмуро наблюдала за кавалькадой, выехавшей из замка. Горячие кони грудью пробивали дорогу в волнующемся людском море, всадники поднимали оружие, бросая на миланцев грозные взгляды. В середине кавалькады ехал сам граф делла Торре, и каждый, кто встречался с ним глазами, ощущал слабость и оторопь, замирал от непонятного страха.

Но вскоре оцепенение, охватившее людей, спало, в толпе зародился недовольный ропот. Прыткий смуглый мальчишка, нырнув в ворота замка, тут же выбежал с криком:

– Там мертвые! Все стражники мертвые! И священники!

– Бей, братцы! Бей душегубов! – взвился над городом чей-то истеричный вопль.

Это послужило сигналом к действию: горожане бросились на всадников. Никакой магнетизм не в состоянии был усмирить огромную толпу, которая, как единый организм, одержима была одним порывом, одним желанием – убить ненавистных чужаков. Люди прыгали прямо под копыта коней, висли на поводьях, не боясь мечей, пытались стащить рыцарей и наемников на землю. Толпа сомкнулась перед отрядом. Паоло поморщился: больше не было пути вперед, его следовало проложить сквозь плотную шевелящуюся массу тел, воняющих дешевым вином, старостью, испражнениями, потом и страхом.

– Бей! – взревел он, поднимая меч.

Рыцари и наемники не нуждались в понукании. Они рубили головы легче, чем огородник – капустные кочаны, полосовали людей мечами, давили их копытами лошадей. Но всей мощи графской охраны не хватало, чтобы справиться с целым Миланом. То здесь, то там кони падали с распоротым брюхом или от удара пылающим факелом вставали на дыбы, сбрасывая всадника, и очередной слуга Паоло оказывался погребенным под беснующейся толпой. Стриксы принимали истинный облик, отпугивая народ оскаленными звериными мордами, обретая огромную силу, и продолжали прорываться прочь из города. Необращенным наемникам приходилось хуже: упав с коней, они уже не могли подняться, становясь добычей озлобленных горожан.

Конь под графом пал, и Паоло, издав воинственный рык, прыгнул с его спины прямо на головы вопящих миланцев. Рванул зубами чье-то горло, впился когтями в чье-то испуганное лицо, торжествующе взвыл, почувствовав запах крови. Вид его был так ужасен, что толпа расступалась: никто не желал вступать в противоборство с чудовищем.

Паоло давно уже отшвырнул меч, убивал и калечил голыми руками. Вокруг сражались верные стриксы, но ни один из них яростью и силою не мог сравниться с самим вожаком. Неподалеку дрался Руджеро, из хлипкого ученого превратившийся в гибкого, ловкого зверя. Оглянувшись, граф с сожалением отметил, что все наемники погибли.

В толпе зародился страх, пополз во все стороны, заражая все новых горожан. Люди, находившиеся поблизости от убийц, не желая умирать, заработали локтями, рванулись прочь.