Книга Семь дней Мартина - Дмитрий Мансуров

— Ваше руководство — инопланетянин, а я — человек, мне о себе известно намного больше.

— Хорошо, — сдался пришелец. — Сделаем вид, что вы на самом деле знаете о себе очень много, и темнота вам в помощь. Но у вас есть диплом об окончании курсов психологии человечества?

— Нет. Зачем он мне?

— Нет? Стало быть, вы самоучка! Иначе говоря, нахватались поверхностных знаний о человечестве, и не более того! А у моего начальства такой диплом имеется, следовательно, оно знает больше! И не грозите мне — это напрасная трата времени, угрозы ничего не изменят. Люди — хитрые создания, что вам стоит обмануть прямолинейного инопланетянина вроде меня?! Спокойной ночи, царевич!

Пришелец положил трубку.

— На любой вопрос даст ответ, — задумчиво сказал Иван, присаживаясь на кресло. — А пользы от этого ни на грош.

— А ты как думал? — вступила в беседу Юлька, вылезая из-под журнала и запоминая, какой страницей она была накрыта: чтобы после продолжить просмотр журнала с этого места. — У них же уровень знаний намного выше нашего.

— А, по-моему, они просто скучают, — предположил Иван, — и в этом они похожи на тебя: ты тоже разгоняешь скуку любыми доступными способами. Вот, не зверствуй лучше, а напиши пособие по игре на нервах для любителей и профессионалов.

Кукла отрицательно замотала головой.

— Это тоже скучно: букв мало, они все время будут повторяться — примитив. Графомань, — убедительно ответила Юлька. Она перепрыгнула со стола, на который взобралась, на спинку кресла, где сидел царевич, — Иван, ты не представляешь, как некоторые ругаются, когда видят рядышком похожие слова и буквы!

— Тогда понятно, зачем в некоторых странах придумали иероглифы, — задумчиво сказал Иван, — чтобы доморощенные критики не придирались к скудности употребляемых букв. Учи иероглифы, Юлька, их тебе на сотню лет хватит. Десятки тысяч, и все разные — представляешь, какой простор для фантазии?

— Нет, спасибо, я лучше журнал посмотрю, — отказалась Юлька, — изучение иероглифов слишком сложно для маленькой куклы.

— Темно же смотреть!

— А я на ощупь! Там краска, по толщине слоев определю, что нарисовано!

Царевич восторженно хмыкнул.

— Как знаешь! А я спать пошел — пришельцы уговорили. Окунусь в мир сновидений и грез, раз остальное запрещено.

— Приятных кошмариков!

— И тебе того же!

Юлька зашелестела страницами.

С добрый час она водила пальцами по бумаге. Шершавая поверхность страниц ощущалась вполне сносно, но полезной информации не содержала ни на грош. В человеческих книгах буквы определялись запросто, но в журналах пришельцев слой краски был настолько тонок, что уловить переходы от одного цвета к другому удавалось с огромным трудом.

Когда потемнело окончательно, кукла уже не знала: на самом ли деле определяет, где какая картинка, или давно уже «видит» воображаемые космические дали?

— Юлька! — послышался тихий голос Ивана. — Ты еще здесь?

— Конечно! Пока не дочитаю, не уйду, — отозвалась Юлька. — А ты чего шепотом? Боишься увидеть ночную буку?

Она отложила журнал и посмотрела в сторону царевича. Разглядеть в темноте его лицо было куда сложнее, чем увидеть картинки в журнале, и понять, в честь чего он задает такие вопросы, было невозможно. Вздумал поболтать, или ожидается разговор на серьезную тему?

— Кроме тебя, никаких бук поблизости нет.

— Почему ты нарушаешь предписанный и заверенный пришельцами режим? — грозно спросила кукла. — Завтра утром получишь нагоняй от Яги, Ор Лисса, и выслушаешь обязательную нотацию от доброй, но суровой меня.

— Не снится ничего, скучно там, — ответил Иван и с горечью подумал: «Приснился бы хоть один сон, и то легче было бы. А то мгла-мглой, этого добра и в могиле предостаточно. Конечно, через считанную неделю тайна наличия или отсутствия потусторонней жизни перестанет быть таковой, но иногда очень боязно, что там на самом деле ничего нет, и после смерти каждому грозит полное исчезновение. Сам-то ничего не почувствуешь, поскольку умрешь, но представить себе ситуацию, когда тебя нет и никогда уже не будет — выше собственных возможностей». — Почему ты не ушла к Анюте?

Иван потянулся и стукнулся пальцами о деревянную спинку кровати. Жалобно скрипнули пружины — царевич встал.

— А что?

— Ей поддержка нужна больше, чем мне. Вы же давние подруги.

— В отличие от тебя, она давно легла спать, — ответила Юлька. — А я еще не все журналы рассмотрела.

— Который час, знаешь?

— Десятый. Кукушка недавно прокуковала.

Царевич вздохнул: еще три часа, и до финального дня жизни станет на сутки меньше. Уверенность и оптимизм улетучивались не в пример быстрее.

— От Мартина не было новостей? — с надеждой в голосе спросил он.

— Пока нет, — соврала кукла: зачем царевичу знать о том, что на Мартина устроил разбойное нападение выживший похититель. — Летает, ищет волшебную воду. Маг Григорий в поисках нужных сведений за сутки перелопатил гору макулатуры.

Царевич встал и на ощупь двинулся к часам, ориентируясь по громкому тиканью. Дотянулся — приглушенно кукукнула «сонная» кукушка, сорвал с цепочки гирьку и остановил часы.

— Ну, и зачем? — возмутилась Юлька. — Как я теперь время определю?

— По солнцу! — ответил Иван. — По луне, по звездам.

— Откуда здесь звезды? Если только в глаз получишь, да свои рассыплешь!

— В окно загляни.

— Угу, — мрачно сказала кукла, — там тучи, если ты не заметил.

— По тучам еще проще, — объяснил царевич, — они чем старше, тем грязнее. А вообще, счастливые часов не наблюдают.

— Думаешь, если их сломать и выбросить, станешь счастливым?

— Нет, но почему бы не проверить? Убью время, заниматься все равно нечем.

— Я понимаю, каково тебе, — философски заметила Юлька, — но время не убьешь.

— По крайней мере, оно перестанет отсчитывать секунды, — сказал Иван, — надоело слушать. А я все-таки уменьшаюсь — брюки уже еле держатся. Только не говори мне, что я похудел за день.

— Хватит ерундой страдать, — потребовала Юлька. — Не уменьшаешься ты.

— Ты, между прочим, обещала принести линейки.

— Обещала, — заявила кукла. — Но я не виновата, что они рассыпаются во время заморозки.

— Тогда проверим моим способом. Ты видишь в темноте, не так ли?

Кукла чертыхнулась: царевич упорно не желает успокоиться, так и норовит измерить свой рост любыми доступными средствами. Да и ладно, пусть измеряет, правду так и так не скроешь.

— С трудом.

— Тогда смотри из всех сил.